Берега/разделительная/черта. Ирина Иванченко

спасти тебя от беды!..

      Но полметра воды здесь, по пояс река мелка,

      утонуть невозможно, спрятаться – глупость шутки.

      Смех вокруг колокольчиком твой разносится, мертвый, жуткий,

      и касаются вдруг то ли волны, то ли рука.

      На рассвете придет пастух, чтоб набрать воды,

      пес его зарычит на заросли лилий белых,

      и мое утонувшее вынесут позже тело,

      разглядев на земле одни лишь мои следы.

      Билась в тебе волна, милая, и жгла солью

      Билась в тебе волна, милая, и жгла солью,

      теперь, золотая рыбка, ты только лужа.

      Но смотрит в глаза ей, и взгляд этот – мед и сахар,

      и в танце, ее обнимая так нежно, кружит,

      что, кто ни гляди, все видят, как он влюблен,

      что, как ни сердись, знай: принц счастлив, любя другую.

      А море все вьется у ног и зовет домой,

      а море все шепчет нужное: «Помогу».

      Русалочка держится, прячет от взглядов боль,

      которая плещется в синих глазах, и шторма

      никто не увидит: снаружи все тот же штиль.

      Она за ним следом куда-то идет покорно,

      покорно склоняет голову – на, целуй —

      свой лоб подставляя, и так же покорно сносит

      его нелюбовь. Но рождается в глубине

      из штиля душевного в бурю немая злость,

      крюками впивается в рыбию чешую,

      что лезет наружу, и нет ей конца и края.

      И в следующий раз, когда падает принц в волну,

      она за ним следом, нет, уже не ныряет.

      Позови меня, море

      Позови меня, море! Но вопль русалки нем,

      и не выйти уже никогда из постылых стен,

      и не лечь, как в объятья сестринские, в волну.

      И не броситься камнем, чтоб после пойти ко дну:

      крепки в окнах решетки – вот принца любовный дар.

      И проходят, проходят мимо нее года.

      Испаряется с кожи родная морская соль,

      остается под кожей саднящая злая боль,

      остаются лишь одиночество и печаль.

      Волны бьются вдали, и беснуются, и кричат,

      но им стены темницы ее не суметь сломать.

      Горе бедной русалки не выговорить в словах.

      Забери меня, море! Но плач ее тих и слаб.

      О любви была сказка, но много в ней вышло зла.

      О любви было сердце, теперь в нем лишь грусть и страх.

      Вдали волны шумят и зовут ее: «О, сестра!..»

      Хочешь о боли?

      Хочешь о боли? Так слушай тогда о боли,

      жалящей ядовитой меня осой.

      Словно русалка, иду по ножам босой.

      Хочешь о страхе? Послушай слова о страхе,

      липком, тягучем и душащем, как смола.

      Словно русалка, потерянная в словах,

      в криках, молитвах, проклятьях немых, бессильных

      что-нибудь в этой истории поменять.

      Скольким русалкам принц верным был до меня?

      Хочешь о боли? Но это такая яма…

      Пропасть, остовы покоятся кораблей.

      Пеной русалкино сердце скользит над ней.

      Начитавшись историй о жизни своей прабабки

      Начитавшись