Люби меня люби. Нана Парнак

этом, вспоминая своего прошлого жениха, который и подсадил её на наркоту. Тот был оперирующим хирургом. Она его бросила первой – но не из-за наркотиков, а потому что он перестал с ней делиться. Меня накрыло волной желчи. МЕНЯ только что сравнили с ЭТИМ упоротым нариком, рисковавшим жизнями людей. Я резко сняла штаны при всех. Я давно не пользовалась бритвой, но мне было всё равно, что подумают зрители. Мне было важнее доказать своё отличие от этих обителей дна.

      – Сорри, не подготовилась к свиданию.

      Все отвели глаза, кроме Бати. Он хмуро достал из кармана куртки мой конверт.

      – Оденься.

      Девушки меня окружили, кто-то натягивал штаны, кто-то обнимал. Меня било током от несправедливости, и я сопротивлялась, готовая снять с себя всё.

      – Да уж нет, смотрите! Чисто всё. Я – чистая! Да я вообще – ни разу в жизни не кололась!

      Катька сжала меня так, что у меня что-то хрустнуло. Мы завалились на топчан. Я перестала трепыхаться. Батя сел рядом. Я гипнотизировала конверт.

      – Привезу зэпэ продуктами. Сдай мочу. Если всё хорошо – в следующем месяце…

      – Да вы блять охренели.

      Батя молча достал из конверта сто рублей.

      – Я блять их заработала. Дебилы!

      Батя достал ещё двести рублей.

      Я пнула подушку.

      – Сука, сука, сука. Мудак, блять! Дебил – это не мат, блять.

      Батя достал из копилки триста рублей и заменил их тысячей из конверта. Я расплакалась. Это было так много поездок на метро. Но я не могла остановиться. Мне хотелось орать от несправедливости.

      – Зачем тебе деньги, Уль?

      Я попыталась выкрутится. В мозгу сразу вспыхнула Татьяна Николаевна с просьбой о платье, и я зацепилась взглядом за рукав моей бессменной толстовки из GAP. Смешно, что в прошлой жизни я её не любила и надевала только на даче – в ней было достаточно тепло, чтобы в холодный август выскочить из дома посмотреть на звёзды. Теперь же она мне напоминала времена, когда наибольшей проблемой были злые комары. Я носила её не снимая, как спасательный жилет, обещание самой себе – ещё чуть-чуть и я вернусь в те дни, когда я сижу у камина с мамой, папой и сестрой.

      – Скоро лето. Не, я могу в толстовке продолжать ходить. Ну а если совсем жара – голой.

      – Да уж, ты-то сможешь.

      Он меня троллил. И ни верил не единому слову.

      – Девочки, есть лишнее платье у вас?

      Все эти уроды обернулись, изобразив на лице невинное участие – будто бы не подслушивали весь разговор. Татьяна Петровна нацепила на нос очки и залезла в побитый смартфон.

      – Так в чатике спросить надо. Я там что только не находила! На днях мне массажную подушку отдали.

      Я закатила глаза. Что ж тогда она там себе не «нашла» обновки?

      Батя сканировал меня как МРТ – по слоям. Волосы, кожа, дыхание. Он чувствовал моё бешенство, но принимал его на другой счёт. Я была в капкане. Или признать, что я употребляю – что было неправдой. Или рассказать свой план – что могло повлечь за собой Батин запрет на свои действия.

      – Соврёшь в малом, соврёшь