Хищник цвета ночи. Татьяна Серганова

наслаждаешься вкусом. Но стоит съесть за раз пять–десять плиток, появляется отвращение. Так вот Н’Ери я переела и воспринимала как босса. Красивого хищного босса.

      Утверждение, которое не требовало доказательств. Трава зелёная, солнце желтое, а мой босс красивый и сексуальный хищник. И точка.

      Прибыв в квартиру Ника в пентхаусе на сороковом этаже, я быстро приняла лёгкий душ, сетуя, что не захватила свои гели и мыло, переоделась в пижаму с бегемотами и теперь сидела на краешке кровати, всеми силами старясь не уснуть.

      Часы показывали три часа ночи.

      Глаза слипались, от постоянного зевания челюсть в любой момент могло заклинить, а в голове царил такой туман, что я даже своё имя с трудом вспоминала.

      А тут вот его совершенное величество в полотенце, с мокрыми волосами, которые торчали в разные стороны, как иголки у ёжика, и идеальное тело без грамма лишнего жира.

      – Ну, наконец-то! Давай, – вновь зевнув, произнесла я.

      – Что давать? – Ник замер посреди комнаты и взглянул на меня.

      – Трись, – тоскливо закончила я и добавила: – А то спать очень хочется.

      – Ты это серьёзно?

      – Очень.

      Новый зевок, и я протёрла глаза, которые вновь решили закрыться.

      – Измайлова, ложись спать, – как-то обиженно произнёс хищник.

      В другое время я ему бы обязательно посочувствовала и пожалела, честно сообщив, что он Мистер Совершенство и за его внимание давно дамы дерутся (действительно был такой момент на юбилее оперной певицы, волосы повыдёргивали, платья порвали, а он ушёл с третьей), но это потом, а сейчас я хотела баюшки.

      – Правда? – уточнила у него.

      – Правда.

      – Спасибо.

      Тут же шустро развернулась, упала на подушку, обхватив её руками, закрыла глаза и моментально уснула, успев отметить, что пахнет наволочка очень вкусно.

      … Жарко и щекотно.

      Чужая ладонь нежно, но требовательно погладила плечо, опустилась вниз по руке, сминая ткань пижамы. Горячее дыхание с нотками горького кофе и мандарина опалило щеку. Почему-то именно аромат цитрусовых особенно сильно отложился в голове, когда я, находясь на тонкой грани между сном и реальностью, лежала на боку, прислушиваясь к мужчине, который был так рядом, что становилось жарко.

      И то, что упиралось мне в бёдра, было совсем не пистолетом.

      – Ник, – хрипло прошептала я, всё ещё отказываясь открывать глаза.

      – Измайлова, замри. Так надо.

      Голос тихий и мурлыкающий.

      Ну надо так надо. Я послушно замерла, зажмурилась и постаралась не реагировать на мужчину и его прикосновения.

      «Я тучка. Большая холодная тучка… я… Лёд! Кремень! Я справлюсь!»

      Тучка испарилась, кремень рассыпался, а Вика Измайлова задержала дыхание, чувствуя, как горячая мужская ладонь забралась к ней под футболку с бегемотами (смешная пижама-то не спасла!) и накрыла вздрагивающий живот.

      – Измайлова, а тебе кто-нибудь говорил, что ты пахнешь шоколадом?

      «Как не пахнуть, когда за время работы с ним в качестве лекарства от нервного