Царица поверженная. Маргарет Джордж

нам будущее, – предложил он, наклонив набок темную голову. – Кто будет властвовать над миром и долго ли?

      – Предсказательница из меня не выйдет, – ответила я. – Во всяком случае, если дело касается политики.

      – А как насчет личных перспектив, моя Цирцея? Можешь сказать, женюсь ли я на Фебе?

      Олимпий, что казалось странным при его саркастическом нраве, влюбился и, как это часто бывает с такого рода скептиками, полностью отдался любви. А попросту говоря, одурел.

      – Если ты ее попросишь, – ответила я.

      До сих пор он ждал, полагая, что она прочтет его мысли.

      – Ну, это уж слишком, – со смехом отозвался Олимпий.

      – А вот ты, моя госпожа, – вмешалась Ирас, – никогда не выйдешь замуж, если срочно не займешься своим лицом. Но ничего, средства есть. У нас в Нубии, где солнце палит еще нещаднее, кожу спасают ослиным молоком.

      – Помогает и миндальное масло, – порекомендовал Олимпий. – Его раздобыть легче.

      – Сколько ослиц надо подоить, чтобы получить нужное количество молока? – осведомилась я, поскольку эта идея показалась мне забавной. – Или в Александрии их достаточно?

      Олимпий поднял брови.

      – Миндаль тоже пойдет в дело, – шутливо пообещала я.

      Но напоминание о замужестве не радовало. Хотя бы потому, что Мардиан упорно склонял меня к такому шагу.

      Я лежала в низкой мраморной ванне, наполненной ослиным молоком, втирала белую жидкость в кожу и размазывал по лицу. Пальцы моих ног, высовывавшиеся из белой жидкости, выглядели странно. Ширма из сандалового дерева отгораживала меня от Мардиана, мерившего шагами комнату. Чтобы не скучать в ванной и не терять попусту время, я сочетала процедуры с деловыми беседами.

      – Моя дорогая госпожа, – говорил евнух, и его голос звучал еще выше обычного, поскольку Мардиан был раздражен. – Этот вопрос весьма тревожит твоих подданных.

      – О чем им беспокоиться, – упорствовала я, – если наследник уже имеется? У меня есть соправитель. Даже римляне признали Цезариона.

      Совсем недавно была выпущена новая серия монет со сдвоенным изображением меня и сына.

      – Цезариону всего пять лет, – гнул свое Мардиан, приблизившись к ширме. – Жизнь полна неожиданностей, и ни у кого из нас нет уверенности в будущем. Если Цезарион не достигнет зрелости, династия прервется. И разве ты собираешься выйти за него замуж?

      – Не говори глупостей, – ответила я, поливая пригоршнями молока свои плечи.

      – Но посмотри на происходящее со стороны. Весь мир думает так: поскольку стране нужны наследники, а вы, Птолемеи, предпочитаете сочетаться браком внутри семьи – значит ты ждешь…

      – Меня не волнует, как там думает мир!

      – А зря. Тебя должно волновать. Проблему все равно придется решать.

      – Не сейчас!

      Я закрыла глаза и погрузила лицо в молоко.

      – Нет, сейчас. Тебе уже двадцать семь, скоро двадцать восемь, – многозначительно напомнил он. – Ведь бывали случаи, когда Птолемеи женились