Не уходи. Виктория Горкушенко

семьей.

      – НЕТ! – яростно выплюнула она. – Оставь меня в покое. Ты мне не нянька. Если ты увидел мои синяки и секундную слабость, то это не значит, что мне нужна твоя жалость или помощь, ясно?

      Я закинул еще одну пластинку в рот, потому что все это утро – охренительный стресс, который мне хочется перекурить.

      – Ну, очень жаль, что тебе это не нужно, потому что я все равно это сделаю.

      – Упрямый баран, – психанула она и пошла в сторону школы.

      ***

      Все последующее время в школе мы оба были в глубокой задумчивости.

      Диана, по всей видимости, думала, как от меня избавиться.

      А я думал, что сказать ее родителям-уродам.

      Диана постоянно одергивала водолазку на уровне ключиц и морщилась. Поэтому на второй перемене я не выдержал и, вытолкав ее в пустую раздевалку для парней, спросил:

      – Что у тебя там? – я указал на уровень ключиц.

      Она фыркнула.

      – Бегу и падаю тебе рассказывать и показывать.

      – Я и сам могу посмотреть. Но не хочу причинять тебе еще больше боли, пока мы будем бороться. Что. У. Тебя. Там? – произнес я свой вопрос снова.

      Она покраснела от смущения или гнева, я не знаю точно, но все-таки послушалась и оттянула ворот водолазки.

      Мне открылась рваная рана на ее ключице. Она частично уже покрылась грубой корочкой, но была относительно свежей.

      – Черт побери. Это вообще как?

      Я протянул было руку, но остановился.

      Что я могу сделать? Полапать ее рану? Идиот.

      Диана опустила взгляд в пол.

      – Насмотрелся? Доволен? – безэмоционально спросила она.

      – Как он это сделал? – пораженно спросил я, игнорируя ее саркастичные вопросы.

      – Пряжкой от ремня.

      Я сглотнул.

      Сам я был ни хрена не послушным ребенком, но мама никогда меня и пальцем не тронула, а тут пряжкой от ремня.

      – За что?

      Она подняла взгляд.

      – А разве это важно?

      – Мне все важно, что связано с тобой, малышка.

      Она выдохнула и призналась.

      – За то, что пришла домой без пива.

      Твою мать.

      Так орущий пьянчуга – это ее отец?

      Меня осенила еще одна мысль.

      Пока она получала ремнем, я стоял внизу как истукан, абсолютно не подозревая, что с ней происходило внутри.

      – Ты хотя бы обрабатывала эту рану? Выглядит хреново.

      Она пожала плечами и отпустила ворот.

      – У меня дома нет даже пластыря, я просто промыла ее водой.

      Я выругался.

      – Идем, – я не знал, где на ее теле нет синяков, поэтому аккуратно подтолкнул ее за талию в тренерскую. Там точно есть аптечка.

      – Что ты делаешь?! – возмущалась и упиралась она. – А если нас застукают?

      – Я закрою дверь на замок. Максимум, что подумают, что мы с тобой целовались тут.

      – Физрук может вызвать родителей в школу.

      Я закрыл за нами дверь.

      – Он мой тренер по футболу. Я с ним договорюсь. Снимай водолазку.

      – Ну