Уезд бездомных демонов. Reigon Nort

краска, на самом же потолке были нанесены фрески, изображающие различные деяния святых. Узкие, в форме наконечника стрелы, окна остекляли кусками разноцветного стекла, выкладывая из них мозаики: их тоже было восемь (по четыре с каждой стороны) и преимуществовал на них синий цвет и его оттенки.

      На первой паре окон (расположенных напротив друг друга) изображалась, почитаемая всеми людьми, богиня Лиссия в окружении рек и водопадов, что было абсолютно логично – в пантеоне богов она отвечала именно за управление пресной водой, оттого и синий цвет в различных тонах всегда доминировал в церквях.

      На второй паре окон была запечатлена её дочь Эйнера, за спиной которой противоборствовали огонь и вода. Что, опять же, было не удивительно, ведь её отцом являлся бог огня Зель – изображать которого строго запрещалось церковью. Третий ряд показывал Нераису – внучку богини, смиренно сидящую на камне в окружении змей: из всей святой троицы она была единственной, к кому народ относился с опаской, ибо кровь Зеля в ней была сильна – он ведь являлся ей и отцом и дедом одновременно, потому огня в ней было больше, чем воды. Однако люди её всё равно почитали, пусть и не столь охотно. Хотя в миру существуют трактаты, описывающие её злые деяния, но церковь отрицает подлинность таких случаев; называя подобные книги и утверждения – ересью.

      Финальные витрины показывали казнь Лиссии пантеоном богов, пришедшим в мир людей, чтобы наказать мятежную богиню за убийство Зеля. В мире нет истории трагичней и ужасней, чем казнь Лиссии: её мучили и истязали на протяжении нескольких дней на глазах у тысячи человек, которые ничего не могли сделать, кроме как сострадать своей богине и презирать прочих богов. В ходе казни ей не только отрезали нос, уши и язык: ей также отрубили руки и ноги, а потом, из ещё живого тела чувствующего боль, стали доставать внутренние органы и бросать их в огонь заставляя пытаемую смотреть на это. И когда в её теле осталось лишь едва бьющееся сердце, пытавшие выкололи ей сглаза, а затем отрубили голову и сожгли все её остатки до небольшой крохи пепла, до сих пор хранящегося в главной церкви на святых островах.

      Арсений прекрасно помнил эту историю; также он прекрасно помнил, как с ужасом сидел на кровати, дрожа коленками, и не понимал, зачем мама читает ему, четырёхлетнему мальчику, такую ужасную историю, от которой у него потом долгое время были кошмары. Даже сейчас, спустя столько лет, при упоминании казни богини его тело покрывалось мурашками, а по спине пробегал холод. Но местная церковь ему понравилась, он был впечатлён ей – она явно была дороже всех домов в деревне вместе взятых.

      – Вы так внимательно всё осматриваете юноша, но мне всё же показалось, что вы здесь для того, чтобы задать мне несколько вопросов, а не для того, чтобы разглядывать иконы. Хотя, конечно же, подобное не воспрещается. Так что прошу меня простить, ежели я ошибся и отвлёк вас от мирного созерцания красот нашего храма. – Батюшка говорил тихим и мягким басом, гармонично вибрирующим в пространстве, но не создающим громкого эха,