Ирония фарта (сборник). Антон Тарасов

мне вообще не хотелось его видеть и вспоминать о нем.

      – Скажите, а где здесь милиция? – спросила Натали у официантки, забиравшей у нее чашку из-под кофе и протиравшей столик. Вопрос был вообще-то нелепым, потому что милиция в аэропорту была повсюду: у входа, выхода, у кафе, в зале.

      – Вон там, – официантка указала рукой на проход в соседний зал. – Пройдешь, а там увидишь сама.

      – Спасибо, – сказала Натали и, пройдя в указанном направлении, наткнулась на пост милиции.

      Она робко постучалась в дверь, затем чуть сильнее и, услышав из-за двери смех, открыла ее.

      – Ну, смотри, какая красотуля к тебе идет, – сказал один милиционер другому и, присмотревшись к Натали, заметил. – Ух, а тебя неплохо разукрасили.

      – Куда уж лучше, – буркнула Натали.

      – Ну, садись, рассказывай, кто тебя и за что, – произнес, поднимаясь из полу лежачего положения второй милиционер.

      Через десять минут они уже знали в общих чертах историю Натали, как погибли ее родители, как опекуном стали дядя и тетя, как они увезли ее в Америку, что приключилось далее, как дядя пытался ее изнасиловать, ударил, как Натали сбежала и на какие деньги.

      – Ну, то, что тебя он пытался изнасиловать – это не факт, – сказал веселый милиционер, тот самый, что назвал Натали красотулей.

      – Почему не факт?

      – Потому что, девочка, если бы он тебя изнасиловал, то мы бы так и написали, и это можно было бы подтвердить.

      – Да, – добавил второй милиционер. – Мало ли что тебе там померещилось.

      – Не померещилось мне, – смутилась Натали. – Вам самим бы такое померещилось!

      – Ну, ну, давай без этого, – более общительным оказался веселый милиционер, его напарник предпочитал молча слушать. – Без подробностей.

      Натали притихла.

      – Так что мне делать?

      – В смысле?

      – А если он прилетит сейчас за мной и заберет меня обратно?

      – А вроде смышленая такая, из Америки сбежала, – милиционер сунул ей лист бумаги и ручку. – Заявление пиши, вот тебе образец.

      – И что писать?

      – Что, что, – милиционер первый раз за всю беседу выругался. – Про избиение пиши. Напишешь, снимем побои, и гуляй, дадим ход делу. Только ты понимаешь, что тебе нужно будет выбирать – тебе восемнадцати-то нет.

      О чем он говорит, Натали не поняла. Милиционер снова выругался и объяснил подробно и доходчиво.

      – Ты, – начал он, – несовершеннолетняя. Твои опекуны в Америке. Допустим, их лишают права опеки. Но ты отправишься в детдом. Тут уж либо одно, либо другое.

      Тогда я осознала, что меня ждет. Но лучше уж так, чем возвращаться туда, к дяде и жить страхом. Если он такое делал со мной, то сделал бы это и в дальнейшем. Я особо не раздумывала. Хотя в детдом мне тоже не хотелось. Но что-то внутри подсказывало мне, что я все делаю правильно. Может, это был он, тот, кто всегда со мной.

      Натали пододвинула к себе лист бумаги и принялась писать. Она