Константин Игумнов. Великий сын Лебедяни. Борис Николаевич Григорьев

Тот, ничего не подозревая, с удовольствием припал к фляжке и тут же свалился мёртвым. Проснулся он в с. Хрущово Данковского уезда в каком-то крестьянском доме. Попутчик вместе с лошадью и санями бесследно исчез. Сообщая об этом мошенничестве, которое наделало в уезде много шуму, ТГВ от 19.2.1883 г. успокаивает своих читателей тем, что ограбленный работник жив-здоров и живёт у прежних хозяев.

      А лошади у Н.И.Игумнова были отменные. Взять хотя бы жеребца Ваську, который на бегах на Лебедянском ипподроме в сентябре 1883 года выиграл денежный приз в размере 100 рублей.

      С дачи хозяин съезжал первым. В городе обычно уже квартировал полк или, как в последние годы, батальон. И он спешил проинформировать оставшихся в Шовском:

      Как живётся вам, красным девицам?

      Да и то сказать: что вам деется!

      Чай, хохочете, да болтаете,

      Офицеров всё поминаете?

      А они у нас уж явилися.

      Даже барынь пять в них влюбилися.

      Так спешите к нам, не пугайтеся,

      Офицеров влюбить постарайтеся.

      Ох, уж эти мне офицерики

      Доведут всех вас до истерики!

      А когда Сергей Николаевич помолвился с девушкой, то будущей невестке был преподнесён такой стих:

      Не стану вас я ни хвалить,

      Ни комплиментов говорить.

      Прекрасно знаете вы сами,

      Что вам и прозой, и стихами

      Одно и можно лишь сказать,

      Что рождены вы всех пленять,

      Что вы так веселы, так милы,

      Что отойти от вас нет силы.

      При каждой встрече всякий раз

      Я всё любуюся на вас.

      Я в вас влюблён… Но вот беда:

      Ведь голова моя седа!

      Нет, положительно много поэзии было заключено в груди этого человека!

      Консерватизм и исключительная набожность отца плохо уживались со свободомыслием его сыновей, и между ними часто происходили ссоры и недоразумения. «Запевалой» был старший брат Николай, с 12 лет – с 3-го класса – обучавшийся в московской гимназии, а потом в университете. Тем не менее, пишет Сергей Николаевич, «припоминая тогдашнее время…, видишь, что сурового гнёта, каких-либо тяжёлых требований к нам отец не высказывал, а лишь настаивал на посещении …важных церковных служб – и то в урезанном виде – и на соблюдении поста на страстной неделе и в сочельник – и то в таком виде, что этот пост кажется лакомством и объедением».

      Но сыновья бунтовали и с отцовским принуждением примириться не хотели. Они не желали выстаивать обедни или всенощные и изнурять себя голодом на страстной неделе. Брат Николай заочно ругал отца, семейные порядки и начальство, а потихоньку от родителей, к ужасу обожавшей его няни, доставал привезённую из Москвы колбасу и закусывал ею перед страстными службами. Няня Мария Савельевна боялась совершить грех, но всё равно прятала колбасу в потайное от родителей место.

      Отец в своих требованиях сначала был настойчив, а потом сдался и ограничился упрёками и выражением своего глубокого