Золотая пряжа. Корнелия Функе

обратили на себя ваше внимание, потому что редкая цапля согласится делить остров с нашим народом.

      Он затянулся сигаретой, сжав ее тонкими пальцами, и выдохнул дым в сторону Джекоба. Шестипалая рука – признак бессмертных.

      Внезапно стены комнаты раздвинулись, пространство распахнулось, и Джекоб обнаружил себя посреди замкового зала – с серебряными стенами и люстрами из эльфового стекла. Единственное, что осталось на месте, – дивной красоты скульптура, окончательно убедившая Джекоба в том, с кем он имеет дело. Скульптура изображала дерево, из складок коры смотрело человеческое лицо с разинутым в безмолвном крике ртом.

      – Проклятие, – пояснил Игрок. – Приходилось делать хорошую мину при плохой игре, чтобы его последствия казались более-менее сносными. Но это быстро наскучило… – Он затянулся еще раз. – Как будто таким образом можно забыть, что мы потеряли.

      Между тем за окном из рассеивающегося сигаретного дыма проступали очертания нового пейзажа: силуэты отражающихся в воде зданий… тех и не тех. Ни малейшего намека на Эмпайр-стейт-билдинг… Вероятно, так выглядел Нью-Йорк лет сто тому назад.

      – Время, – продолжал Игрок. – Еще одна вещь, к которой вы относитесь слишком серьезно. – Он затушил окурок в серебряной пепельнице, и комната снова стала такой, как в момент пробуждения Джекоба, а за окном опять проступил пейзаж с дикой растительностью и руинами. – Собственно, не такая уж плохая идея – похоронить арбалет в тайниках музея. Откуда тебе было знать, что Фрэнсис Тюрпак моя лучшая подруга, даже если и знает меня в другом обличье. Метрополитен обязан нам многим… Но ты, наверное, уже догадался, что находишься здесь по другой причине. За тобой должок… или запамятовал?

      Должок? Как же. Забудки – цветы Синей Бороды. До того ли было! Неудивительно, что столь легкомысленно заключенная сделка выветрилась из памяти.

      Хотя… разве у Джекоба был выбор? Он безнадежно заблудился в лабиринте Синей Бороды.

      – В этом мире бытует трогательная история о карлике, научившем одну бестолковую крестьянку выпрядать из соломы золото, – прервал его размышления Игрок. – Разумеется, в конце концов она его обманула, но карлик требовал то, что принадлежало ему по праву.

      Нынче пеку, завтра пиво варю,

      У королевы первенца отберу.

      В свое время сказка о Румпельштильцхене не особенно впечатлила Джекоба. Мать еще объясняла ему, кто такой первенец.

      И даже теперь – кто в его возрасте думает о детях? Будут ли они у него вообще?

      Заметив на лице Джекоба облегчение, Игрок улыбнулся:

      – Похоже, тебя не слишком испугала моя цена. Раз так, позволь уточнить: первый ребенок, которого Лиса положит в твои руки, принадлежит мне. Вы можете повременить с оплатой, но платить так или иначе придется.

      Нет.

      Что нет, Джекоб?

      – Но почему обязательно ребенок? Мы друзья, не более…

      Игрок посмотрел на него так, словно Джекоб пытался уверить его, что Земля плоская, как блин.

      – Ты говоришь с эльфом, не