Золотая пряжа. Корнелия Функе

легкомысленно отвергнутая Бесшабашным-старшим, угасла не окончательно.

      Джон все понимал. Мать простит, простит жена, любовница… Сыновья прощают не так легко. Тем более такие упрямцы, как этот.

      О, Джон достаточно наслышан о его гордости! И бесстрашии.

      К счастью, Джекоб был слишком молод, чтобы осознать, что за мелкая душонка его отец. Джон боялся, сколько себя помнил, провала, нищеты, осуждения, собственной слабости и тщеславия. В этом отношении годы плена доставили ему даже некоторое облегчение: наконец-то у него по явилась уважительная причина для страха. Смешно опасаться за свою жизнь, если авария на дороге – самое худшее, что может с тобой приключиться.

      – Месье Брюнель?

      Наставник все еще стоял перед ним.

      Джон выдавил из себя улыбку.

      – Я буду прислушиваться, месье Лелу, и дам вам знать, как только что-нибудь разузнаю. Обещаю.

      Черные глаза жука заблестели от любопытства. Арсен Лелу не купился на историю о блуждающих огнях. Джон Брюнель что-то скрывал. В свою очередь, Джон не сомневался, что стоявший перед ним человек являет собой хранилище самых разнообразных тайн и при случае продаст их с наибольшей выгодой для себя.

      Однако и Джон знал цену своим секретам.

      Он поднялся со скамьи. Нелишне будет напомнить самовлюбленному карлику, что за фигура перед ним.

      – Позвольте и мне спросить вас, месье Лелу, проявляет ли ваш царственный ученик интерес к новой магии?

      Джекоб часами мог слушать отцовские лекции о функциях переключателей или особенностях того или иного вида батарей, а сейчас все силы положил на возвращение в этот мир старой магии. Или это вызов отцу, пусть даже неосознанный? В конце концов, Джон никогда не делал секрета из того, что его занимают исключительно рукотворные чудеса.

      – О да, разумеется, – услышал он голос Лелу. – Кронпринц большой поборник прогресса.

      Арсен Лелу сделал честные глаза, но дрогнувший голос подтвердил то, что говорили о Луи при альбийском дворе: ничто, кроме игральных костей и девушек, не в состоянии удерживать внимание будущего лотарингского короля больше пары минут.

      Правда, в последнее время, если верить шпионам, в принце развилась страсть к разным видам оружия. Порочная, принимая во внимание его садистские склонности, но, безусловно, отвечающая планам Альбиона укрепить мощь обеих армий.

      Ты еще учишь их строить ракеты и танки, Джон…

      И неправда, что у Бесшабашного нет совести. У всех она есть. Просто ее нелегко расслышать среди множества голосов, кричащих наперебой: тщеславия, жажды славы, успеха, наконец… мести. За четыре украденных у него года. Разумеется, гоилы, надо отдать им должное, обращаются со своими узниками не в пример мягче, чем альбийцы, не говоря уже о Горбуне с его методами. Однако Бесшабашный жаждал мести, это было сильнее его.

      По ту сторону зеркала

      Дом, где вырос Джекоб, вздымался в небо выше