Неокантианство Восьмой том. Сборник эссе, статей, текстов книг. Валерий Алексеевич Антонов

Кант в качестве критического результата в своей «Трансцендентальной эстетике» и показал, хотя и допустил слабость, сохранив в заголовках своих объяснений привычное некритическое выражение «понятие».

      Пространство и время как таковые есть и остаются представлениями без понятий, а представления без понятий слепы (Критика чистого разума, 2-е издание, с. 75); действительно, пространство и время как представления a priori, безусловно, наше свойство и наследство, настолько, что мы вообще не в состоянии отделить себя от них, абстрагироваться от них, остаются слепыми представлениями, отсюда и те огромные трудности, которые они создают нашему рассудку на пути познания и которые не могут быть устранены. Но цвета, к которым, возможно, кто-то захочет объяснить их уже не как понятия, а только как восприятия, действительно представляют собой представления, поскольку они не «слепые»; что в цветовых различениях восприятия действительно преображаются в понятия, доказывает и тот факт, что в понятие «красный» включаются нюансы или различные оттенки: высокий красный, новый красный, бледно-красный, темно-красный, розовый красный и т. д. Все они включаются в понятие «красный». Но «что там» в приведенном примере тоже было, потому что без понятия – только слепое восприятие. Понятия же без восприятия (правильнее сказать, а не вместе с самим Кантом: «мысли без содержания», указ. соч.) в той области, где возможно восприятие и где предмет может быть представлен только восприятием, пусты, т.е. в пределах окружной сферы нет ничего, что они могли бы описать, даже если они имеют содержание в мысли, то отнюдь не лишены содержания. Например, кентавр и единорог – это цельные понятия, отнюдь не лишенные содержания, но тем не менее пустые, так же как, например, бикорнер или знаменитое четвертое измерение пространства; там отсутствует восприятие a posteriori или опыт, здесь же отсутствует восприятие a priori.

      Идеи, как их называют ученики критической философии, занимают своеобразное положение. Есть даже понятие идеи; под идеей понимается признак, общий для различных объектов (в данном случае – мыслей); но сами идеи – это не понятия, а только мысли; не схваченные характеристики, а просто мысли, возникающие с необходимостью, но в некоторых отношениях непостижимые. Никто, ничто не заставляет нас пользоваться понятиями кентавра и единорога, применять их к реальным природным объектам; нет никакого принуждения к тому, чтобы предполагать биссектрису или четвертое измерение пространства. Поэтому это лишь пустые понятия. Но идеи порождены необходимостью; «атом» – это уже мысль, с которой люди всегда сталкивались, не имея возможности составить о ней представление; точно так же и идеи разума, как я их называю, всегда навязывали себя людям. Здесь мы имеем мысли, которые не являются ни яркими идеями, ни понятиями. Идеи – это нечто особенное.

      До сих пор мы просто придерживались предложенной Апельтом версии критической