Дождливые комнаты. Анна Зорина

базировался проект по цифровому бессмертию, и я решила во что бы то ни стало попасть в него. Я окончила институт экстерном, меня взяли в проект, и я добилась, чтобы Арчи вошел в экспериментальную группу пациентов.

      – Кэсси, – Арчи взял себя в руки, виновато наморщил лоб, – пойми, мне хочется курить настоящие сигареты, чувствовать настоящий ветер на настоящей коже… А искусственное – я не хочу. Не жизнь это. – Он уронил голову на грудь и замолчал.

      Весной N-го года, когда он проходил в больнице очередной сеанс химии, я привозила ему с дачи цветущие ветки сирени. Мама говорила, если ломать ветки, она пышнее цвести будет. Вот какая у сирени воля к жизни.

      Ее сладкий аромат навевал мечты, заставлял нас строить планы на будущее. Арчи хотелось научиться нырять с аквалангом и попасть в Древнюю Грецию. Я мечтала отправиться в звездную систему Арчибальд, чтобы изучать ее флору. На Древнюю Грецию я тоже была согласна. И мы радовались, находя в соцветиях сирени пятилистники, – ведь это к счастью. К тому, что мечты сбываются…

      Теперь сирень не такая, как раньше. Сердцевидные листья идеальной формы без единой червоточинки, соцветия чисто лиловые, строго конусообразной формы. Постарались селекционеры и для аллергиков – теперь сирень не пахнет. И ни одного пятилистника не найдешь.

      – Дурак ты! – разозлилась я. – Ты осознаёшь себя, значит, ты есть! И тебе не нужно заботиться о еде или крове! Ты не заболеешь! Ты не должен вставать в семь утра и, с трудом продирая глаза, идти на работу. Помнишь, как тебя бесила такая перспектива? Ты – чистая мысль! Летаешь, где хочешь! Разве это не прекрасно? Я создам тебе любой виртуальный мир – катайся на машинах, путешествуй, узнавай новое! Декарт бы тебе позавидовал.

      – Хех, ничего действительно нового я узнать не могу. Ведь я могу попасть лишь в ту виртуальную копию реальности, которая уже известна человеку, настоящему человеку. И, кстати, о Декарте… – Арчи снова усмехнулся и напустил на себя глубокомысленный вид.

      – Разовью его мысль. Я мыслю, значит, я существую. Но существую не значит живу. Вывод: иди в жопу, Декарт!

      Мне больно это слышать, Арчи. Говорят, я неплохой ученый, у меня много научных статей, на моем счету многие открытия в области цифрового бессмертия.

      На собственные деньги я нанимала программистов, и мы работали по ночам, чтобы мои идеи претворялись в жизнь быстрее. Знаешь, мне бы хотелось вывести сорт сирени, где все цветки были бы пятилистниками. Но пришлось стать программистом. Всё ради тебя! А ты не оценил, что я для тебя сделала.

      – Ты просишь подумать о себе, а о нас ты подумал? Захочет ли мама жить без тебя? Смогу ли я жить без тебя?

      У меня в запасе много аргументов, я каждый день прокручиваю их в голове.

      – Вы же хоронили мое тело. Так что самое худшее для вас позади. А вообще… – Он ласково улыбнулся и провел рукой по экрану, словно коснулся моего лица. – …ты такая эгоистка…

      В палате Арчи надолго поселилась хитрая аппаратура, он часами лежал, опутанный проводами и электродами. Я говорила