Ключ Неба. Джеймс Фрей

а охранники не стали надевать на нее наручники? Просто посадили на стул и ушли. С тех пор Эшлинг так и сидела неподвижно. Стоило двери закрыться – было слышно, как штыри скользнули в пазы, – как девушка погрузилась в медитацию. Их было трое. Шепот едва угадывался, но она все равно их слышала.

      Один, два, три.

      Нет выхода. Здесь даже хуже, чем в пещере Италии.

      Эшлинг просто впускает в сознание любые образы, которым заблагорассудится возникнуть, и отпускает. По крайней мере, старается. Быть Игроком – еще не значит быть специалистом абсолютно во всем. Стрельба, борьба, слежка, скалолазание, выживание. Разгадывание загадок. Языки. Все это давалось ей отлично. Но что до необходимости сосредоточиваться на всякой чепухе вроде «оммм-оммм-оммм» – тут уж извините. Впрочем, и верный глаз ей не помог: Эшлинг все-таки не сбила тот самолет, когда это было действительно важно.

      Когда это помогло бы спасти мир.

      Отпусти. Отпусти.

      Дыши.

      Отпусти.

      Она отпускает. Образы приходят и уходят. Воспоминания. Вот она сидит на голове горгульи (той, что глядит на северовосток) на крыше Крайслер-билдинг, и струи дождя омывают ее лицо. Вот дикие грибы, добытые в Хадсон-вэллей. Вот боль, с которой ее легкие отзываются на попытки избавиться от набранной воды, – Лох-Оуэл, Ирландия, в тот раз она чуть не утонула. А вот еще кое-что: мерзкий страх, что она не сможет победить, не заслуживает победы или не должна даже пытаться выиграть. Сомнение в том, что каждый Игрок должен противостоять другим. Ярко-голубые глаза ее отца. Пугающий голос кеплера 22b. Спасение из Великой белой пирамиды. Сожаление о том, что арбалетный болт не достал ольмека на чердаке Большой пагоды диких гусей. Гнев, разгоревшийся в сердце, когда она поняла, о чем рассказывают рисунки в той итальянской пещере. Гнев, охвативший ее, когда она поняла, что сами Игроки – лишь пешки в игре кеплеров. Гнев, ставший ее спутником с тех пор, как она поняла всю несправедливость Игры. Гнев, благодаря которому она осознала, что Последняя Игра – просто грязь и боль. Гнев.

      Отпусти.

      Отпусти.

      Дыши.

      За дверью – шепот. Один, два, три. Поворачивается задвижка.

      Эшлинг не открывает глаз. Слушает, принюхивается, ощущает.

      Один человек. Дверь закрывается. Шепот. Один, два, три.

      Заперта.

      Женщина. Легко определить по запаху ее мыла.

      Легкие шаги. Ровное дыхание. Может, она тоже медитирует.

      Женщина пересекает комнату и останавливается по другую сторону стола.

      Представляется.

      – Офицер оперативного отдела Бриджит Макклоски. – Голос у нее хриплый, как у ресторанной певицы. Звучит внушительно. – Это мое настоящее имя. Не какой-нибудь бредовый псевдоним вроде Деандры Белафонты Купер. Или мне следует называть вас Эшлинг Копп?

      Эшлинг распахивает глаза. Взгляды их встречаются. Макклоски не такая, какой Эшлинг ожидала ее увидеть.

      – Итак, вы признаете, что паспорт фальшивый, –