Портрет знакомой женщины. Андрей Киров

посмотрел глазами соседей на нашу компанию… Да, Андрюша, нарисовался ты в компании – не сотрёшь! Сборище алкашей. Санёк в своих грязных трениках с отвисшими коленками, с грязными ногами в замызганных стоптанных сандалиях, Лена в чёрных, с ободранными носками, туфлях, и Андрюша по примеру Антона надел синие синтетические спортивные гули* (новое слово в моём лексиконе, придумал по ходу писания, обозначающие брюки) и светло-коричневые туфли из натуральной кожи на литой подошве, которые я купил, когда жил в Москве в 80-ых. (Кстати, отличные туфли, хоть и болгарские, долго они мне служили, но к этому времени уже потеряли форму, кожа вытерлась в некоторых местах). Когда я их обувал, Лена сразу их раскритиковала.

      – Ой, – сказала она, – Андрюх (она уже начала меня называть по свойски «Андрюх»), – ты, чё, в таких «тапках» пойдёшь?

      Меня её заявление неприятно удивило: неужели эти туфли выглядят со стороны как «тапки»? А с другой стороны, пошла ты на… площадь Войцеха Ярузельского, там по вторникам бесплатный ужин, сама то в каких «тапках» обута? На помойке, что-ли, нашла? Я уж не стал говорить, а то некоторые дамы так болезненно реагируют на критику, считая себя неповторимыми красивыми бабами на свете. (Красоты-то, конечно, у таких баб хватает, а вот с критикой в свой адрес – терпимости надо бы поднабраться.) В дальнейшем, в наших отношениях, она не раз высказывалась в довольно бестактной форме по поводу того или иного предмета моей одежды. То у меня рубашки старые, то тренировочные тонкие чёрные трикотажные, в каких я люблю ходить дома, не то что в этой синтетической хуетени, какой завалены все магазины и рынки одежды, и от которой у меня зудит кожа, и волосы на ногах наэлектризовавшись, топорщатся как антенны, можно сигналы из параллельных миров принимать, а когда снимаю такую рубашку или футболку либо толстовку, треск и искры сыпятся с наэлектризовавшейся синтетики, как с бенгальского огня, того и гляди пожар вспыхнет. Только грубые нечувствительные гуманоиды спокойно могут носить такую хрень: у этих мэнов кожа толстая и нечувствительная, как у носорогов. Поэтому они и любят грубые незамысловатые, как тараканы в заднице, развлечения, типа футбола, хоккея и дамского пауэрлифтинга. (Хотя сейчас он называется фитнесом.)

      Прошли мы – группа алкашей мимо всего дома – реально стыдуха с такими пассажирами… Хотя эти чуханы – Санёк с Антоном вперёд ушли: Санёк сумку со стеклотарой тащил, а мы с Ленкой сзади. Она ещё прижалась ко мне как родная, с понтом моя баба – молодая красивая у старого сатира со стёршимися шестерёнками в голове, на публику играет, пиздец – Иван, бросай гранату «Тигры» наступают, – идём как два придурка: она в туфлях с драными носами и я в трениках и «тапках». Хорошо хоть мотня не болталась, как у Санька, чуть ли не до колен, я за этим строго слежу, или как сейчас молодёжь ходит мотня болтается, будто в штаны наложили. Я посмотрел на идущего впереди Антона – не заревнует, спрашиваю её? Не заревнует, отвечает она. Точно, не-е, подумал я, глядя ему в спину, как он о чём-то, у них с Саньком бурый