Портрет знакомой женщины. Андрей Киров

косеющей морде (нам знакомо!) сразу было понятно, что Санёк врёт – нагло-пьяно в глаза, и что они выпили минимум бутылку в два рыла. Лена сразу поняла в чём дело. Значит, уже были прецеденты. Фраербоцнули бедную тургеневскую мисюсь. Мне её даже жалко стало.

      – Верю, – говорю, – Санёк. Хотя и бульдозеру понятно – они уже в тырло*.

      Мне вообще-то было до фонаря, что они там пили, Санёк обещал пива – принёс, но всё равно остался неприятный осадок. К тому же они своими пьяными мелкими разборками втягивали меня; и то, что Санька дёргал алкогольно-агрессивный импульс в мою сторону, и то, что принёс всего полбутылки – было неприятно вдвойне.

      – Ладно, Ленк, – сказал я расстроившейся даме, – давай пивка попьём!

      Пивка, из принесённого Саньком, досталось мне только стакан: Антон с наглой пьяной мордой «сел на хвост».

      – Мне тоже налейте.

      Санёк тоже присел, сидит, бубнит, как заведённый:

      – Андрюх, веришь нет, не пили мы!

      Мне надоел его бубнёж, говорю ему прямо в глаза:

      – Пиздишь ты всё, пацан, по твоей пьяной репе видно, что ещё жиранули пузырь в два жала!

      У Санька сразу глаза сделались, как у бешеного таракана, он как ужаленный вскочил с клеёной из фанеры табуретки – та со скрипом треснула у неё ножка, – и чуть в горло мне не вцепился.

      – Не пили мы, Андрюх – блядь буду, – веришь или нет!

      – Иди нахуй, Санёк, не зли меня! А то сейчас по ебалу махом огребёшь! У меня не заржавеет!

      Санёк слегка – я остудил его пыл. Стоит, наклонившись надо мной, как демон над юной монашкой – она руки скрестила на груди: «Отойди от меня Асмодей!» – Приготовься, дщерь, насиловать буду!»

      – Не пили мы, Андрюх! Веришь – нет! – продолжает «выносить мне мозги».

      Лена переругивалась с Антоном, всё пыталась его расколоть, сколько они выжрали, тот тоже чего-то невразумительное долдонил в ответ, типа оправдываясь.

      Выпили мы с Ленкой по стакану разливного пива – ни в голове, ни в попе, только душу разбередил. Да ещё со скандалом. Мисюсь злая, курит нервно, чувствуется, обломали бандерлоги её круто.

      Эти клоуны замолчали, сидят на стульях, покачиваются из стороны в сторону, как японские бамбуки:" Поник головой до земли, придавленный снегом бамбук…* – как хорошо написал Басё. Жиранули ещё водчонки – больше ничего не надо..

      Мне Ленку стало жалко. Что, думаю, мужики, когда пьяные, какие мы бываем сволочи!

      Тут она заметила у меня пустые бутылки под столом и стулом, стоящим в углу у батареи с правой стороны у окна: с левой стоял холодильник «Ока», и внесла рацпредложение: – Давайте сдадим бутылки в «Лиге» и возьмём ещё пива!

      – Сейчас уже поздно, – говорю, – нигде не принимают!

      Тут Антон очнулся, словно только и ждал подходящего момента:

      – Напротив нашего дома в круглосуточном магазине принимают тёмные пивные по рублю.

      Чего- чего, хоть пьяный, хоть реконструированный, а это он помнит.

      Я засомневался