Как закалялась сталь. Николай Островский

что не вернулся брат; никто из них и не заметил, как в дружеской, оживленной беседе они просидели на площадке несколько часов. Наконец Павка опомнился и вскочил:

      – Ведь мне на работу уже пора. Вот заболтался, а мне котлы разводить надо. Теперь Данило волынку подымет. – И он беспокойно заговорил: – Ну, прощайте, барышня, теперь мне надо во весь карьер жарить в город.

      Тоня быстро поднялась, надевая жакет:

      – Мне тоже пора, пойдемте вместе.

      – Ну нет, я бегом, вам со мной не с руки.

      – Почему? Мы побежим вместе, вперегонку: посмотрим, кто быстрей.

      Павка пренебрежительно посмотрел на нее:

      – Вперегонку? Куда вам со мной!

      – Ну, увидим, давайте сначала выберемся отсюда.

      Павел перескочил камень, подал Тоне руку, и они выбежали в лес на широкую ровную просеку, ведущую к станции.

      Тоня остановилась у середины дороги:

      – Ну, сейчас побежим: раз, два, три. Ловите! – И сорвалась вихрем вперед. Быстро-быстро замелькали подошвы ее ботинок, синий жакет развевался от ветра.

      Павел помчался за ней.

      «В два счета догоню», – думал он, летя за мелькающим жакетом, но догнал ее лишь в конце просеки, недалеко от станции. С размаху набежал и крепко схватил за плечи.

      – Есть, попалась птичка! – закричал весело, задыхаясь.

      – Пустите, больно, – защищалась Тоня.

      Стояли оба запыхавшиеся, с колотившимися сердцами, и выбившаяся из сил от сумасшедшего бега Тоня чуть-чуть, как бы случайно прижалась к Павлу и от этого стала близкой. Было это одно мгновение, но запомнилось.

      – Меня никто догнать не мог, – говорила она, освободившись от его рук.

      Сейчас же расстались. И, махнув на прощанье кепкой, Павел побежал в город.

      Когда Павел открыл дверь в кочегарку, возившийся уже у топки Данило, кочегар, сердито обернулся:

      – Ты бы еще позднее пришел. Что, я за тебя растапливать буду, что ли?

      Но Павка весело хлопнул кочегара по плечу и примирительно сказал:

      – В один момент, старик, топка будет в ходу. – И завозился у сложенных в штабеля дров.

      К полуночи, когда Данило, лежа на дровах, разразился лошадиным храпом, Павел, облазив с масленкой весь двигатель, вытер паклей руки и, вытащив из ящика шестьдесят второй выпуск «Джузеппе Гарибальди», углубился в чтение захватывающего романа о бесконечных приключениях легендарного вождя неаполитанских краснорубашечников Гарибальди[8].

      «Посмотрела она на герцога своими прекрасными синими глазами…»

      «А у этой тоже синие глаза, – вспомнил Павел. – Она особенная какая-то, на тех, богатеньких, не похожа, – думал он, – и бегает как черт».

      Углубившись в воспоминания о дневной встрече, Павел не слышал нарастающего шума двигателя; тот дрожал от напряжения, громадный маховик бешено вертелся, и бетонная платформа, на которой стоял он, нервно вздрагивала.

      Павка метнул взглядом на манометр: стрелка на несколько

8

Неаполитанские краснорубашечники Гарибальди – добровольцы, носившие в качестве формы красную рубашку, составляли войска Гарибальди; Гарибальди (1807–1882) отважный борец за национальное объединение Италии и освобождение ее от австрийского владычества.