Лондон в огне. Эндрю Тейлор

Надеюсь, к вам в дом не проникла чума?

      – Слава богу, нет, сэр. – У госпожи Олдерли дернулся левый глаз. – Но случилась беда похуже. Ночью на моего пасынка Эдварда напали. Прямо в доме. Когда он спал.

      Уильямсон так и сел:

      – Боже мой, мадам! Он выживет?

      – Все в руках Божьих, сэр, и в руках доктора Гроута. Бедного Эдварда ударили ножом в глаз. А еще у него ожоги: балдахин над его кроватью подожгли. Бедняга между жизнью и смертью.

      – Вы поймали того, кто это сделал?

      – Полагаем, что да. – Госпожа Олдерли села напротив Уильямсона и рукой, унизанной кольцами, указала на окно во двор. – Один старый слуга всегда его недолюбливал. Ночью он бродил по дому как раз в то время, когда на Эдварда напали. Сейчас мой муж вытрясет из него правду.

      – Мадам, – начал Уильямсон, – я должен сообщить господину Олдерли еще об одном…

      Он осекся. Во дворе началась какая-то суматоха. Через узкую подвальную дверь двое крепких слуг выволокли на улицу старика. Руки пленника были связаны спереди, лицо окровавлено, растрепанные волосы свисали до плеч. Он был одет только в рубашку и штаны. Старик шел босиком.

      – Мало того – он поджег дом, – сообщила госпожа Олдерли. – Мы чуть не сгорели в собственных постелях.

      Слуги протащили старика вверх по ступенькам, затем поволокли по мощеному двору к металлическому кольцу на противоположной стене. Ремнем они привязали руки пленника к этому кольцу. Слуга помоложе проверил, надежно ли застегнута пряжка.

      Второй слуга принес кóзлы, установил их между стариком и стеной и заставил пленника встать на колени. Схватившись за ворот рубашки старика, он разорвал ее, обнажив тощую сгорбленную спину жертвы. Позвонки, проступавшие сквозь кожу, напоминали зубья костяной пилы.

      Уильямсон и госпожа Олдерли тоже подошли к окну. Все мы молчали.

      К маленькой группе во дворе присоединился еще один человек. На нем был темный камзол отменного качества. Он выглядел как преуспевающий торговец, старающийся не выставлять богатство напоказ. В руке он держал девятихвостую плетку со стальными наконечниками.

      – Кто это, мадам? – спросил Уильямсон.

      – Господин Манди, сэр. Наш мажордом.

      И Уильямсон, и госпожа Олдерли незаметно для себя понизили голос.

      Во дворе стояла тишина. Все, кроме Манди, застыли неподвижно. Он схватил связанного старика за волосы и повернул его голову так, чтобы жертва увидела все девять ремешков со стальными наконечниками и поняла, что ей предстоит вовсе не простая порка.

      Манди выпустил волосы старика, потом отошел и замер в ожидании.

      Прошли секунды, потом минуты. Я невольно затаил дыхание. Наконец из тенистой арки в дальней части двора вышел человек. Все, кроме старика на ко́злах, выпрямились и повернулись в его сторону.

      Средних лет, высокий и худощавый, одет сдержанно, но при этом вид у него величественный. Этот человек приблизился к ко́злам и встал рядом с ними.

      Теперь сцена во дворе напоминала то ли спектакль, то ли религиозную церемонию, как будто там совершался некий