Наследие. Нора Робертс

раньше говорила, что любила моего папу, но не получилось, и он нас не хотел, так что сейчас нам до него нет дела.

      – Я думала, что любила его. Я должна была это сказать. Мне было всего двадцать, Эдриен. А он был старше, он был красив и умен. Молодой профессор. Я влюбилась в тот образ, который в нем видела. А потом, между тогда и теперь, нам до него не было дела.

      – А почему он сегодня был так зол?

      – Потому что кто-то, репортер какой-то, это пронюхал и написал. Не знаю, как и кто ему сказал. Я не говорила.

      – Потому что нам до него не было дела?

      – Совершенно верно.

      «Сколько же рассказывать? – снова подумала Лина. – Учитывая обстоятельства, может быть, все до конца».

      – Он был женат, Эдриен. У него была жена и двое детей. Я не знала. То есть он мне врал и говорил, что они разводятся. Я ему поверила.

      «Правда поверила? Сейчас уже не вспомнить».

      – Может быть, мне хотелось поверить, но я поверила. У него была своя квартирка недалеко от колледжа, и я верила, что он на самом деле свободен. Потом я узнала, что врал он не только мне. Когда я узнала правду, то все это прекратила. А ему было, в общем, наплевать.

      «Не совсем правда. Орал, грозил, толкался».

      – Потом я поняла, что беременна. И потом, уже много позже, я почувствовала, что типа должна ему сказать. Вот тогда он меня и ударил. И он не был пьян, как сегодня.

      «Немножко он выпил, но пьян не был. Не так, как сегодня».

      – Я ему сказала, что ничего от него не хочу, ни в чем от него не нуждаюсь и не стану себя унижать, рассказывая кому бы то ни было, что он – биологический отец моего ребенка. И ушла.

      Лина опустила все угрозы, все требования избавиться от этого и прочие мерзости. Смысла нет.

      – Я закончила курс, получила диплом и уехала домой. Поупи и Нонна мне помогли. Остальное ты знаешь – как я начала давать уроки, делать видео, когда была тобой беременна, – уроки для беременных, а потом для мам с младенцами.

      – «Йога-беби»!

      – Именно.

      – Но он всегда был злой. Это значит, что я тоже буду злая?

      Черт побери, как трудны эти мамские штуки! Она попыталась сообразить, как бы поступила ее собственная мать.

      – Ты злишься?

      – Иногда.

      – А ну-ка, расскажи! – Но Лина улыбалась. – Чтобы быть злым, нужно захотеть быть злым, а я не думаю, что это про тебя. И он был прав, когда сказал, что ты на него не похожа. Ты слишком Риццо для этого.

      Лина потянулась через стол и взяла Эдриен за здоровую руку. Может быть, слишком взрослый получался разговор, но это было лучшее, на что она способна.

      – Для нас он ничего не значит, Эдриен, пока мы сами не придаем ему значения. Значит, мы этого значения придавать не будем.

      – А тебе придется сесть в тюрьму?

      Лина подняла бокал, приветствуя ее:

      – Ты же обещала, что не дашь? Помнишь? – Но увидела, что в глазах дочери мелькнул страх и она сжала руку матери. – Шучу, шучу. Нет, Эдриен. Полицейские поняли, что тут случилось. Ты же правду рассказала детективам?

      – Правду, честное слово!

      – И