Кровь неделимая. Ольга Шульга-Страшная

Она или есть или ее нет. И совсем необязательно обременять своего лучшего друга женитьбой на такой беспокойной особе, как я.

      – Вы простите меня, Дуня, насчет Женьки я ведь пошутил.

      – А я – нет.

      Усталость, навалившаяся на меня от этого бессмысленного, в общем-то, разговора, заставила меня откинуться на спинку кресла. Мы долго молчали, каждый, казалось, о своем, но когда заговорили, сказали одну и ту же фразу:

      – Будем работать, – только я сказала эту фразу вопросительно, а Власов как будто отмел от себя последние сомнения, впрочем, он не преминул добавить:

      – Может, это не так и плохо, что вы оказались столь любознательны. Но давайте сохраним интригу, вы будете узнавать все постепенно, а я буду рассказывать вам историю Егорки в том порядке, в каком наметил с самого начала.

      – По рукам!

      И мы шутя шлепнули друг друга по руке.

      Признаюсь вам, это было первое прикосновение к Власову, и оно обожгло меня.

      «Дунька, прекрати, ты ведь вовсе не о нем думаешь. Ты что, совсем очумела без мужского внимания?!», – мои мысли, наверное, отразились на моем лице, потому что Юрий Сергеевич удивленно посмотрел на меня:

      – Что-то не так?

      «Многое не так», хотелось бы мне ответить. Но вслух я, конечно, сказала:

      – Все – так.

      Глава 6

      Больше всего на свете ему хотелось рассказать все Ирине. Однажды он решился на такой разговор и думал, что говорит он со своей женой, верным другом и матерью своего будущего ребенка.

      – Я должен рассказать тебе о своей семье. Теперь, когда нас уже трое, ты должна знать все.

      – Я знаю о твоей семье. Что нового ты можешь мне сказать, дорогой?

      – Я не о родителях. Вернее, не только о них.

      Он тогда страшно разволновался, и Ирина остановила его:

      – Если тебе трудно, не говори. Какая мне разница, что там было с твоими родственниками?

      Ему бы послушать ее и забыть все и навсегда. Но прошлое продолжало тянуть его назад, а он так не хотел этого. Он хотел забыть его и видеть только свое будущее, будущее своей новорожденной семьи. Если бы он знал, что этот рассказ, эта откровенность будет стоить жизни его малышу!

      – Это не просто родственники, это….

      И он рассказал все. Ирина молчала. Она молчала весь тот проклятый день, а утром исчезла. Вернулась она к вечеру, бледная и усталая.

      – Зачем?! – догадался он, – за что?

      – Твой род проклят. Неужели ты сам этого не понимаешь, не чувствуешь? Он по-настоящему проклят, – она всё говорила и говорила, в глубине души точно сознавая, что причина её ненависти таится не в проклятии семьи Власовых, ни в чьих-то забытых людьми и прощенных Богом грехами. Она давно знала, что не может простить своему мужу свою нелюбовь к нему. Не нелюбовь даже, а чувство, граничащее с отвращением. Она никогда не забывала, что продала себя, скрывая это не только от него, но и от своих близких, от своих подруг. Она никогда бы, даже под пыткой,