Кровь неделимая. Ольга Шульга-Страшная

ему в такие отчаянные минуты, в которые человек вдруг обретает звериное чутье. Он понимал, что Щорсу можно верить. Да и был ли у него тогда выбор?

      – Ты про что, крестный? – Щорсик с признательностью смотрел на задумчивого вора и ему больше всего на свете хотелось сейчас прижаться к его груди и не отпускать, ни за что не отпускать!

      Глава 5

      – Как вы могли? Как вам в голову пришло поехать в Зиньковку?

      Власов орал на меня так, что звенели бокалы на столе.

      «Все! Конец моей работе! Конец всему!», – я почти рыдала про себя от сожаления и даже раскаяния, а вслух все говорила и говорила:

      – Но я хотела ощутить инфраструктуру, почувствовать, где жили герои вашего рассказа…, ведь так интереснее будет писать и… читать! – я понимала, что говорю чушь собачью, и вообще оправдываться и раскаиваться было не в моих правилах, но я готова была говорить и говорить что угодно, лишь бы не слышать этого власовского ора!

      – Какую инфраструктуру? Какое там «интересно»? Кому интересно? Если вы так ничего и не поняли, то вы просто дура, Дуня!

      «Дура» в сочетании с Дуней звучало ужасно, и я на миг отвлеклась и попыталась обидеться. Ничего не получилось. А Власов вдруг замолчал. Я стояла перед его письменным столом по стойке «смирно» и ждала приказа о расстреле. После его гнева я ничего уже не боялась. А он вдруг спросил:

      – Страшно было?

      – Да, на меня никто еще так не орал. Даже тогда….

      – Я не о том. Я про мост. Страшно тебе было?

      Господи, от кого он узнал! Да, Власов не переставал меня удивлять. Что у него, глаза и уши в Зиньковке?

      – Да, страшно было, я только что описаться не успела. Вам бы там повисеть рядом со мной, – нахально заявила я. А что мне было терять? С работой, по всему видно было, придется распрощаться, да и вообще….

      Власов оглянулся на меня и вдруг расхохотался так же громко, как только что орал. И я не заметила, как следом за ним сначала облегченно пискнула, а потом тоже рассмеялась.

      Конечно, теперь можно было со смехом представлять, как мы вдвоем висим над полыньей с ледяной водой и чуть не писаемся от страха, а несколько дней назад мне было совершенно не до смеха.

      – Ладно, больше никакой инициативы. То, что вам необходимо будет знать, я вам и сам расскажу. Нечего тут мне в контрразведчика играть. Если есть вопросы – спрашивайте. Но лучше, если я буду рассказывать в том порядке, в каком сочту нужным. Идет?

      – Да, – с облегчение ответила я, впрочем, что еще могла я сказать, – просто я, просто я чувствую….

      – Что я не могу решиться что-то рассказать?

      – Нет. Я поняла, что вы что-то упустили в самом начале. Что есть нечто, через что вы не можете перешагнуть. И это – самое главное.

      – Не могу? Нет Дуня, я не хочу. История любого человека никогда не бывает историей только о нем, это же понятно.