.

казался сильным, Эд. Наверное, ты всегда кажешься сильным: такие уж у тебя плечи, такой уж у тебя подбородок, такие уж у тебя руки, которыми ты размахивал, проходя по комнате, такая уж у тебя шея – теперь я знаю, что тебе нравится, когда ее целуют. Сильный, вымытый, уверенный в себе, крепко сложенный, даже приветливый, но не желающий угождать. Полный сил и мощный, как боевой клич. Я сказала «вымытый». А имела в виду «изумительный», Эд. У меня перехватило дыхание, как у Эла, когда тот открыл мой идеальный подарок.

      – Люблю эту песню, – сказал кто-то.

      Ты, наверное, всегда так ведешь себя на вечеринках, Эд: медленно ходишь из комнаты в комнату, поводя плечами, и здороваешься глазами с каждым встречным. Некоторые гости пристально изучали тебя взглядом, кое-кто из парней дал тебе пять, а Тревор и Кристиан, словно телохранители, хотели было закрыть тебя спинами. Тревор был изрядно пьян, ты вслед за ним вышел из комнаты, скрывшись из виду, а я еле дождалась очередного припева и пошла тебя искать. Сама не знаю почему, Эд. Мы ведь встречались и раньше. Все остальные тоже видели тебя не в первый раз: скажем, ты как фильм, который все смотрели в детстве, – нет такого человека, который бы тебя не знал. Но в ту самую минуту, тем самым вечером мне вдруг очень-очень захотелось посмотреть на тебя еще раз. Прошмыгнув мимо парня, который выиграл конкурс по естествознанию, я заглянула в столовую. На стенах были развешаны рамки с фотографиями Эла: он с неловким видом сидел на ступеньках церкви. Все комнаты были переполнены, в доме было слишком жарко и слишком шумно, и я, взбежав по лестнице и постучавшись на случай, если кто-то уже занял кровать Эла, захватила кофту и выскользнула во двор. Хотела подышать и надеялась встретить тебя. И да, ты был во дворе. И что меня потянуло прийти туда, где с ухмылкой стоял ты, держа в руках две пивные бутылки, пока Тревора рвало на клумбу мамы Эла? Это зрелище точно для меня не предназначалось. «Это же не мой день рождения», – подумала я. Ни к чему мне было выходить во двор. «Господи, да ведь тебя, Эд Слатертон, – сказала я себе, – даже не приглашали».

      Что на меня нашло? Что я творю? Но тут я громко спросила тебя, что случилось.

      – Со мной ничего, – ответил ты. – А вот Треву нехорошо.

      – Пошел ты, – проворчал Тревор из кустов.

      Ты засмеялся, и я тоже засмеялась. Ты поднял бутылки к фонарю над крыльцом, чтобы понять, какая из них чья.

      – Вот, держи, из нее никто не пил.

      Обычно я пиво не пью. Обычно я вообще не пью. Я взяла бутылку.

      – Это же пиво твоего друга?

      – Не нужно ему смешивать, – отозвался ты. – Он уже выпил полбутылки «Паркерса».

      – Правда?

      Ты посмотрел на меня и забрал бутылку, потому что я никак не могла ее открыть. Ты справился с этой задачей за секунду и, протянув мне бутылку, всунул мне в ладонь, словно монеты, словно тайные богатства, две крышечки.

      – Мы продули, – объяснил ты.

      – Что же он делает, когда вы выигрываете? – спросила я.

      – Выпивает