Измени нас. Татьяна Михаль

время молчит, но смотрит на меня ещё более пристально, не сводит взгляда, кажется, будто не верит, что я набралась храбрости и положила глаз на звезду универа – Алекса Горячева.

      Снова облизываю губы и произношу, глядя при этом на свою кружку с остывшим капучино:

      – Я понимаю, что этот парень крут во всём и…

      – Да он придурок! – обрывает меня Майкл. – И у него есть девушка.

      Последние слова звучат с ехидцей.

      – Ты ведь сама недавно говорила, что не станешь вешаться на парня, который уже в отношениях.

      Поджимаю губы и тихо говорю:

      – Всё. Проехали. Забудь, что я сказала… О помощи тебе не переживай. Я поговорю о тебе и с учёбой, если надо, обязательно помогу, а об Алексе забудь, пожалуйста…

      – Надя, я разве сказал тебе «нет»? – пожимает он широкими плечами и вдруг накрывает мою руку своей большой ладонью, чуть сжимает мои пальцы и добавляет: – Горячев – бабник, каких поискать. Его девушка – фикция. Они просто тусят вместе, так сказать она его прикрытие, чтобы девчонки на него пачками не вешались. Но если честно, то он – тупица.

      Я густо краснею.

      – Ты слишком хороша для него, – говорит он серьёзно.

      – Он – отличник, – произношу резко и вырываю свои пальцы из его руки. – У него своя рок-группа…

      Майкл смеётся и трясёт головой.

      – Переспорить девушку – себе дороже. Влюблённую девушку – смерти подобно. Ладно, Надя, я помогу тебе. Раз Горячев пленил твоё сердце, то будет твоим. Слово даю. Но с условием.

      Ёрзаю на стуле и осторожно спрашиваю:

      – С каким ещё условием?

      Он откидывается на стуле, лукавым взглядом скользит по мне и с коварной улыбкой говорит:

      – Будешь следовать всем моим советам. Всем, Надя, ясно?

      Задумчиво барабаню по столешнице, взвешиваю все «за» и «против».

      Мало ли какие советы он начнёт мне давать. Вдруг что-то противозаконное?

      Но «за» всё же перевешивает. Я киваю и уверено отвечаю:

      – Хорошо. Я согласна, но с условием, что твои советы не будут ломать меня. И против закона я не пойду, ясно? Есть границы, которые я никогда не переступлю. Договорились?

      Он выгибает бровь и склоняет голову набок, сверкает белозубой улыбкой и спрашивает:

      – У тебя слишком много принципов и правил, так, Надя?

      – Разве это плохо? – дёргаю одним плечом. – Зато у меня всё чётко и по плану. Так проще жить.

      – Жизнь – это не план, Надя. Это постоянное падение. И весь секрет в том, что падать нужно уметь, иначе будет очень больно. Вот ты точно не умеешь падать.

      Нервно фыркаю и тихо произношу:

      – А ты типа научишь…

      Он шире улыбается и говорит с весёлыми нотками в голосе:

      – Да. Научу.

* * *

      МАЙКЛ

      Находиться в подвешенном состоянии – полный отстой. Всё, что я сейчас делаю – это занимаюсь такой невъебической хренью, что иной раз самому становится тошно. Прожигаю свою жизнь и молодость, чтобы защитить семью. Моя семья – это сестра, моя Микаэла.

      Меня тревожит грёбаная