Жизнь российская. Том второй. Анатолий Цыганок

другого упирался), чтоб воздух холодный не проникал к горячим пирожкам, загнула и защипала края последнего, чтоб воздух вообще внутрь не проходил, сверху аккуратно укутала в толстенное махровое полотенце, очень бережно и дважды в тёмную полиэтиленовую плёнку замотала и липким красным скотчем закрепила по всем сторонам крест-накрест, как куколку, а поверх всего этого навороченного тщательно и с особой любовью обернула красивым, разноцветным, вышитым русской гладью, маминым столешником из волшебной льняной ткани. Чтобы не остыли! так мужу сказала умелая и заботливая Антонина Саввична. Молодец, Тонечка! Она чётко знает, как надо с пищевыми продуктами управляться, тем более с пирожками горячими. Чтоб они не охладились… чтоб горяченькими едоку достались… чтоб как бы с пылу… чтоб как бы с жару… Чтобы человеку они понравились…

      Колено у Василия от долгой ходьбы немного разработалось, ныло уже поменьше. Сносно. Не так сильно, как в первый день. Горло болело так же, но он, больной человек, стал понемногу к этому привыкать (время лечит, так в народе говорят). В тяжёлой же бурлящей голове отчётливо и нахально «шумели поезда», но Кульков упорно крепился, он же мужик, а не кисейная барышня из Смольного института; а мужикам не надлежит раскисать, да и к доктору он уже скоро попадёт – осталось-то всего ничего. Дышать было ещё немного трудновато, но он терпел, старался вдыхать через обёрнутый вокруг лица мохеровый шарфик. Кашель и насморк донимали, приходилось кашне слегка открывать. Изредка «работал» носовым платком, который жена в карман затолкала. Он шёл как и всегда чеканным шагом: ать-два… левой, ать-два правой… Левой! Левой! Левой! Правой! Правой! Правой! Всю жизнь он так ходит. Привык за много лет. С армии начал таким макаром шагать. В армии всему научат. Армия – школа жизни.

      Шагал Кульков уверенной поступью… с гордостью за себя и с великой надеждой на скорейшее улучшение и безоговорочное выздоровление…

      Да. Надеждой надо жить на всё хорошее, на всё прекрасное. В обязательном, так сказать, порядке. На всё и на вся. На своё здоровье особенно. Это же здоровье! Без него ни туда и ни сюда. Без здоровья ты никто. Так… ноль без палочки. Беречь его надо. И людей слушать надо. Люди плохого не скажут. На Бога уповай. Да и сам не плошай. Так в народе нашем говорят. В общем, без надежды никуда. Ни туды! И ни сюды! Если по-простому выражаться. Если простыми русскими словами проблему озвучивать. Надеяться всегда надо. Это же надежда! Она последней умирает… Она последняя инстанция! Не крайняя, а именно последняя. Надежда впереди планеты всей рулит землянами. Все надеются. Да. Все. До единого. От мала и до велика. Все национальности. Все народности. На всех континетах. Надежда – мой компас земной. Так в песне поётся. Вот Кульков и пел.

***

      В поликлинике Василий разделся, протянул гардеробщице куртку, шапку и шарф.

      – Мы шапки и шарфы не принимаем! – услышал Кульков от женщины в годах, которая стояла за барьером и ждала, когда он перестанет ей их протягивать. – Вон тама руцким языком написано! – куда-то в сторону с желчью на устах махнула она рукой.

      – Как это не принимаете? –