Жизнь российская. Том второй. Анатолий Цыганок

Про это мне понятно. Даже больше, чем понятно. У нас везде так. Куда ни глянь. А Петровна кто такая? Про Петровну твою мне ничего не! понятно…

      – Да подожди ты с Петровной. Я тебе про тётю Глашу ещё не всё рассказал. Вот когда во второй раз у меня пролёт с записью к врачу получился, то они мне обе помогли. Ну, не совсем пролёт, конечно, а просто записался я на другое число, которое меня никак не устраивало, а эта тётя Глаша познакомила с Петровной, которая и направила к этому Ашоту Карфагеновичу. К Ильясову. К доктору Айболиту. Если бы не Петровна, ну и тётя Глаша тоже, то я бы до сих пор к врачу не попал. А уже он, доктор этот, направил меня за справкой в Пенсионный фонд. Потому что без справки такой мне лекарства бесплатные никто бы не выписал. И не выпишет никогда. Теперь понятно?

      – Да. Теперь понятно. Вроде бы… Только непонятно, а зачем они все куда-то тебя направляют? И посылают? А почему не лечат?

      – Ну, а это мне, дорогая моя ненаглядная супружница, и самому непонятно! И я не знаю, почему так происходит. Законы, видать, такие идиотские. И порядки. Но завтра Ашот Карфагенович обещал выписать, наконец-то, мне льготные снадобья. Добрый он человек. Отзывчивый. Душевный. Порядочный. Поэтому с утра пойду к нему.

      – Хорошо, Василёк. Я рада за тебя, что получается. Понемногу, правда.

      – Спасибо, милая. Я тоже безумно рад, что что-то стронулось… снялось с якоря, в движение пришло. Правда, не всё, не везде и не так, как это должно быть.

      – Ты про что, Василёк? Вид у тебя какой-то нездоровый. Ой, прости, дурость сморозила. У всех больных людей вид нездоровый. Всегда так. Они же больные…

      – Да я не про это. Я про очереди. Там, в Пенсионном фонде, тоже очереди очень огромные. Многолюдные! А очередники какие-то беспутые… Или беспутные… Какие-то не такие: то ли они все там глухие, то ли тупые, то ли ещё какие…

      – Как это? Ты про что, Василёк…

      – Глухня там полная в очередях! Или всем начхать на всех. Кое-как добился за кем мне в очереди быть. Несколько раз, Тонюсик, спрашивал, а в ответ тишина. Словно это не я, а невидимка! Ты представляешь? Я сперва изумился. Потом удивился. А в конце вообще обозлился. Чуть не послал их всех… А ещё…

      – Стоп! Тпру! Как говорит твой доктор Айболит. Ну ты и разошёлся… Куда это ты их хотел послать? А?? Васенька…

      – Туда! Куда надо! Куда всех посылают! Ферштейн?

      – Ферштейн-ферштейн… Только не надо так делать! Никогда! Понял?

      – Понял. Извини. Больше не буду. Честное слово.

      – Ну и ладненько. А ещё что? Ты ещё что-то сказать хотел.

      – А ещё они там все не любят слово «последний». «Крайнего» им подавай!

      – Да, мой дорогой. Я тоже заметила такие изменения в обществе. Они от этого слова «последний» шарахаются, как чёрт от лампады. Ой, прости. От ладана. Так будет правильнее. Они почему-то перестали его употреблять в своём лексиконе. Где надо и где не надо, где можно и где не можно эти новомодные «знатоки» русского языка… всегда вставляют почему-то слово «крайний» вместо обычного слова «последний».

      – Это