Сплетение песен и чувств. Антон Тарасов

на ходу снимая фартуки и размахивая перчатками.

      Едва поднявшись по лестнице, Артём почувствовал неладное – к ставшему уже привычным шуму оборудования добавились отчаянные крики. Василич вопил, что есть силы:

      – Ну как так можно? Я не понимаю? Вы что, вконец сошли с ума? Сейчас приедет «скорая», и что я им скажу? Нет, сколько живу и работаю, никогда такого не видел!

      Аня сидела на деревянной скамейке, стоявшей у мастерских перед входом в цех, и, прислонившись к стене, спокойно ела мороженое, неторопливо откусывая от вафельного стаканчика. По ее виду Артём сделал вывод о том, что эта ночь кажется полным безумием не только ему одному.

      – Ты выглядишь замученным, Тёма – тихо произнесла Аня и снова откусила мороженое.

      – Да, так и есть – не сразу ответил Артём. – Хотя, ты на себя-то смотрела в зеркало? Мешки под глазами вон какие. Кстати, чего там Василич кричит-то? Все воспитывает?

      Аня удивленно посмотрела на Артёма.

      – Как? Где ты был все время?

      – На эстакаде, грузил мороженое, – Артём, пытаясь хоть что-то понять, заглянул в цех через приоткрытую стеклянную дверь, затем присел рядом с Аней, на противоположный край скамейки. – А что?

      – Да ничего! – она засмеялась. – Вот, «скорую» ждем!

      Артём задумался.

      – Это я уже знаю! Только чего в этом смешного? Что произошло-то?

      – Да, Жанка, бригадирша твоя… – начала Аня.

      Артём оборвал ее, даже слегка подпрыгнул на скамейке:

      – Она не моя! И никакого отношения ко мне не имеет, если ты не знаешь! Ну, и что Жанка?

      – Жанка поругалась с Юлей, она оператором у нас на линии стоит уже неделю, а раньше с ней всегда работала. Жанка подошла и начала хвастаться, что, мол, линия сломалась, они остатки смеси доработали, сделали контейнеры, и раньше домой пойдут.

      Аня, наконец, доела стаканчик мороженого и весело отряхнула руки. Артёму показалось, что сон и усталость куда-то вдруг улетучились. А может, он просто о них забыл, переключив внимание на то, что никак не укладывалось в его голове.

      – Ну, поругались? Юля отвлеклась и куда-нибудь засунула пальцы? – спросил Артём, припоминая, что пару недель назад укладчица с его линии умудрилась запихать палец под ленту конвейера и сильно порезалась. Помощь ей оказывал Гия – тот самый, из-за отъезда которого Артёма перевели в ночную смену.

      – Если бы! – Ане снова было трудно удержаться от смеха. – Юля обозвала Жанку дурой, а Жанка…

      – Что Жанка? Ну, не томи! Говори!

      – Прости, – вдохнув поглубже, Аня, наконец, справилась со смехом. – Короче, Жанка отошла, взяла с конвейера стаканчик с мороженым, ну, уже после закалки, твердый, и завинтила Юле между глаз.

      – А Юля?

      – А ей-то что было делать? Схватила швабру и врезала Жанке по шее со всего размаху! – Аня снова начала гоготать.

      Посмеивались и механики в мастерской: они вдруг живо начали обсуждать произошедшее. До Артёма доносились их «представляешь», «прикинь» и «вот дают» и запах дыма дешевых