Десять писем. Лия Аструм

Он врывался в мою жизнь, когда считал нужным и переворачивал в ней всё вверх дном. Наши отношения были похожи на пожар, расползающийся быстро и неистово. Но стоило только ветру поменять направление, как огонь следовал за ним. И именно эта переменчивость сыграла не в его пользу. Я ему доверяла, но не любила.

      – Поговорим? – предложил он, неоднозначно пробегая взглядом по моим ногам. Я согласилась, молча кивнув. Он завёл меня на третий этаж, аргументируя это необходимостью приватного разговора и, закрыв дверь на замок, повернулся ко мне.

      Джеймс изменился. Он повзрослел и похудел. Черты лица заострились и стали более мужественными. Нос, претерпевший изменения благодаря моему доброму сводному брату, придавал оттенок суровости, а глаза цвета топлёного шоколада, которые вызывающе темнели, когда он злился или был возбуждён, сейчас смотрели настороженно.

      – Когда ты вернулась? – первым нарушил тишину он.

      – Вчера.

      – Охренеть, – выдохнул он, нервно проведя рукой по тёмным кудрявым волосам. Он ненавидел свои вьющиеся волосы и старался максимально коротко остричь их. Я же в свою очередь любила их и после очередного секса разнеженная и уставшая поочерёдно наматывала его кудряшки на палец.

      – Я не знал.

      – Никто не знал.

      Он подошёл ко мне ближе, пристально рассматривая моё лицо.

      – Ты вернулась насовсем?

      – Пока не знаю. Всё будет зависеть от здоровья Ричарда и решения Алекса. В его глазах что-то мелькнуло и пропало. Я не успела понять, что конкретно это было.

      – У нас нет больше никаких дружеских отношений, – признался Джеймс. – Он так и не простил мне тебя.

      Я этого не знала. Я надеялась, что они сохранят свою дружбу, учитывая, что она начиналась с младших классов и продолжалась на протяжении многих лет. Но Алекс очень сложный человек. Я не уверена, что он вообще был способен на прощение.

      – А что у тебя с ним? – прервал он мои размышления.

      Я вопросительно приподняла бровь. А что у меня с ним?

      – Он всё также не выносит моего присутствия, ничего не поменялось.

      – Да брось, Ви, он всегда был к тебе неравнодушен, – с жаром сказал он.

      – Джеймс, он не выносит, когда фамилию Миллер полоскают в грязи, – сказала я, твёрдо смотря ему в глаза. – Он меня наказал.

      Или спас?

      – Меня до сих пор наказывает, – как-то устало ответил он.

      Джеймс положил руки мне на талию.

      – Не будем о нём. Я так скучал, ты не представляешь, – прошептал он, скользя губами вдоль моей щеки.

      Внутренняя стерва набычилась и гордо вскинула подбородок, показывая всем видом своё полное несогласие. Его губы продолжили путь ниже, и он нежно поцеловал уголок моего рта.

      – Ты всё так же пахнешь ванилью, – и я почувствовала его улыбку.

      Мои мысли заметались. Его тело так тесно прижималось к моему, а виски в крови дирижировал мной как оркестром, и мне захотелось ощутить тепло когда-то родного тела. Я приблизилась