Судьба империи. Враг у ворот. Борис Кабаков

и склонился в поклоне. – Я прибыл так быстро, как смог.

      – Добро пожаловать, Флавий Аэций, мой верный магистр армии и победитель Аттилы! – Император поднялся и приветственно простер к нему руки.

      От проницательного взгляда полководца не укрылась натянутость улыбки на лице императора, да и в глазах Валентиниана он заметил недобрый огонек. Но было в них и что-то еще. Высокомерие, обычное для него, сейчас, казалось, возросло многократно. Да, правитель выглядел так, будто в одиночку победил всех врагов империи и готовится сообщить об этом ожидающей его толпе римского плебса.

      – Ты, наверное, задаешься вопросом, зачем я вызвал тебя в столь позднее время? А между тем повод торжественный: я хочу наградить тебя за все, что ты сделал для Рима за эти годы.

      – Благодарю, господин. Сама честь служить Риму в должности магистра армии – уже огромная награда для меня, и я не променял бы ее ни на какую другую.

      – Твоя скромность поражает не меньше, чем твоя доблесть, но все же я вынужден настаивать. – Император сделал шаг и спустился на одну ступеньку. – Спасибо тебе за спасение Рима от гуннов, за все твои прошлые победы и особенно – за мудрые советы. – Император сделал еще два шага вперед и вниз по мраморным ступеням и медленно убрал руки за спину, встав напротив склонившего голову полководца.

      – Спасибо тебе за все… А теперь прощай! – С этими словами Валентиниан выхватил из-под складок своей тоги короткий меч и со всей силы ударил полководца в грудь.

      Прочный доспех выдержал удар, Аэций отшатнулся назад, но смог устоять на ногах.

      – Это и есть твоя награда за мою верную службу тебе и народу Рима, Цезарь?! – в негодовании воскликнул полководец.

      – Что такое… Доспех под тогой? Ираклий, его кто-то предупредил, нас предали! Убей же его! – закричал Валентиниан, выпучив глаза и указывая на Аэция острием меча.

      Не успел полководец обернуться и найти глазами того, к кому обращался император, как его шею обвила веревка. Он почувствовал, что задыхается, и, тщетно пытаясь сорвать удавку, из последних сил крикнул:

      – Стража! На помощь!

      Судя по лязгу металла и скрежету открываемых дверей, его услышали. Двое солдат, стоявших у входа, вбежали в тронный зал и круглыми от удивления глазами смотрели на представшую перед ними картину: император стоит с обнаженным мечом в руке, а Ираклий, императорский евнух, изо всех сил затягивает веревку на шее магистра армии.

      – Стража, он хотел убить вашего императора. Казнить его немедленно! – крикнул Валентиниан гвардейцам.

      Однако те, проигнорировав его слова, обнажили мечи и бросились к Ираклию. Через мгновение два клинка одновременно пронзили его. Евнух рухнул на землю. Аэций сбросил веревку с шеи и сделал глубокий вдох.

      – И вы тоже с ним? Стража, здесь убийцы! Защищайте императора! – продолжал кричать Валентиниан.

      В коридорах дворца послышался гулкий топот. Тем временем