Достойный жених. Книга 1. Викрам Сет

достаточно. Эта война, господин, так сильно подняла цены на вещи, что многие не прожили бы на такое жалованье. А теперь, когда произошел Раздел со всеми его проблемами и когда брат наваба-сахиба отправился в Пакистан и появились все эти законы, угрожающие собственности, – все стало ненадежно. Очень… – Он сделал паузу, чтобы подыскать другое слово, но в итоге просто повторил: – Очень ненадежно.

      Ман тряхнул головой, в надежде, что мысли в ней прояснятся, и сказал:

      – Не найдется ли у вас здесь аспирина?

      Старик обрадовался, что может услужить, и ответил:

      – Думаю, да, хузур, я принесу его вам.

      – Отлично, – сказал Ман. – Нет, сюда не несите, – добавил он, размышляя о том, что заставляет старика напрягаться. – Просто оставьте пару таблеток рядом с моей тарелкой, когда я спущусь к завтраку. Ох, кстати, – продолжил он, вообразив две маленькие таблетки возле тарелки, – почему Фироза называют «чхоте-сахибом», если они с Имтиазом родились одновременно?

      Старец взглянул в окно, на раскидистое дерево магнолии, которое было посажено через несколько дней после рождения близнецов. Он вновь кашлянул и сказал:

      – Чхоте-сахиб, то есть Фироз-сахиб, родился на семь минут позже бурре-сахиба[134].

      – А-а, – произнес Ман.

      – Вот почему он выглядит более хрупким и менее выносливым, чем бурре-сахиб. – (Ман молчал, обдумывая это физиологическое предположение.) – У него прекрасные черты лица его матери, – сказал старик и прикусил язык, словно сболтнул что-то лишнее.

      Ман вспомнил, что бегум-сахиба – жена наваба Байтара и мать его дочери и сыновей-близнецов – придерживалась пурды всю жизнь. Он задавался вопросом, откуда слуга-мужчина мог знать, как она выглядит, но почувствовал смущение старика и не стал спрашивать.

      Возможно, по фотографии, а еще более вероятно – ходили разговоры среди слуг, думал он.

      – Или так говорят, – добавил старик. Затем он остановился и сказал: – Она была очень хорошей женщиной, да покоится ее душа с миром. Она была добра ко всем нам. У нее была сильная воля.

      Мана заинтриговали нерешительные, но пылкие экскурсы старика в историю семьи, которой он отдал всю жизнь. Но, несмотря на головную боль, он был уже совсем голоден и решил, что сейчас не время для разговоров, и сказал:

      – Передайте чхоте-сахибу, что я буду через семь минут.

      Если старик и был озадачен необычным ощущением времени Мана, то не подал виду. Он кивнул и собрался уходить.

      – Как они вас называют? – спросил Ман.

      – Гулям Русул, хузур, – ответил старый слуга.

      Ман кивнул, и он удалился.

2.11

      – Хорошо спалось? – спросил Фироз, улыбаясь Ману.

      – Очень. Но ты рано встал.

      – Не раньше обычного. Мне нравится делать побольше работы перед завтраком. Если бы не клиент, то я занялся бы сводками. А вот ты, кажется, вообще не работаешь.

      Ман взглянул на две небольшие пилюли, лежащие на блюдце, но ничего не сказал, и Фироз продолжил.

      – Итак, я ничего не понимаю в тканях… – начал он. Ман застонал.

      – Это

134

 Бурре – старший (хинди).