Записка самоубийцы. Валерий Шарапов

уже лакал из кружки пиво, кислое, зато пенное и холодное, и уже снова начал было горевать – тут снова подсел обыгранный франт, да не один. С ним теперь были две рюмки какой-то темной штуки, пахнувшей пряно и густо, а еще щербатое блюдце, на котором лежала пара ломтиков лимона.

      – Плюньте эту гадость, молодой человек, – приказал он запросто, – угощаю.

      Вялый Анчутка, думая совершенно об ином, послушно выпил предложенный напиток – и немедленно ожил. Раскаленная лава пролилась вниз по горлу, в голодный желудок, но кровь прилила обратно к мозгам, и глаза раскрылись.

      – Лимончиком закуси́те.

      – Благодарствуйте.

      Уже по-новому, с куда бо́льшим уважением смотрел Яшка на нового знакомого. И чего он на него окрысился, правильный пацанчик. Ну глупая одежонка, умная морда и говор сильно южный – бывает. Так пытается же изъясняться по-нормальному, как все, но бывалое ухо все равно чувствует.

      Новый знакомый, чуть заметно подморгнув, подался вперед и принялся излагать тихо, так, чтобы лишь Анчутке было слышно:

      – Вижу, что вы человек хорошо грамотный, и по цырликам видно, что умеете вы не только в буру. Потому имею кое-что предложить.

      – Чего ж мне, молодой человек? – без труда подделываясь под манеру собеседника, спросил Яшка.

      – Я, понимаете ли вы меня, я тут свежий, знакомств не имею.

      – Чего ж принесло, если не к кому? – поинтересовался Анчутка, ощущая отходняк и головную боль.

      – По-первому, хочу денег, как и все. К тому же есть надежда дяденьку найти.

      – Москва велика, народу много.

      – Так потому я за́раз до вас, – пояснил парень, – поскольку прямо сейчас нужен надежный человек.

      – Всем нужен. Что за дело?

      Пижон, зыркнув по сторонам – никто внимания на них не обращал, – еще больше подался вперед:

      – На бульваре неподалеку скупка, одна гадюка торгует. Руль[4], помимо официоза скупает краденое, заявлять в случае шухера не станет. Тряпье, меха, прочий халоймыс[5] – мягкое, нетяжелое, и слить можно на раз.

      – Стоп, – прервал Анчутка, хотя и не без сожаления, поскольку и само предложение, и парень ему нравились. – За наколку – гран мерси, только с незнакомым на дело не пойду. Уж извини, неизвестный шкет.

      Тот ничуть не огорчился, улыбнулся, блеснув фиксой:

      – Ничего, наше счастье впереди, мы таки сделаем дело, – и, запанибрата потрепав Анчутку по плечу, отсел.

      «Ага, держи карман», – подумал Яшка, докушивая «амброзию» из рюмки.

      Вот это напиток, никогда такого и не нюхивал. Кайфовал в одиночестве недолго, подвалила к новому фартовому маруха, у которой вывеска, умело подмалеванная, была красивее, чем у прочих, промурлыкала, оттопыривая пухлые намазанные губы:

      – Что же, кукленок, ты такой гру-у-устный? Чем угостишь?

      «Щаз, делиться не стану», – решил Анчутка и стряхнул ее с колен:

      – Водой из-под крана. Отвали.

      Маруха, фыркнув, уползла и наверняка кому-то нажаловалась.

      Поэтому,

4

Жарг. – заведующий, начальник вообще.

5

Здесь – товар.