Охота на Князя Тьмы. Диана Маш

Шея замотана шарфом. Усики хитро закручены на концах. Одной рукой он придерживал пенсне, которое так и норовило упасть в снег, а второй прижимал к себе кожаный саквояж.

      Окинув меня мимолётным взглядом и посчитав едва ли заслуживающей внимание, он всецело уставился на труп.

      Я уже было решила, что это и есть хваленый пристав, но не тут-то было. Из экипажа показалась еще одна, довольно внушительная фигура. И на весь парк раздался громоподобный рык:

      – Яшка, пес шелудивый, только попробуй мне все тут утоптать. Шкуру спущу!

      Душа ухнула в пятки.

      Вздрогнули не только я, но и непосредственно сам виновник – рыжий паренек. А тот, что с пенсне – закатил глаза, покачал головой, положил саквояж на снег и принялся сражаться с бревном.

      – Яшка, – с сильным иностранным акцентом прокряхтел он. – Подсоби.

      Парень, повесив фонарь на выступающий из стенки экипажа крюк, кинулся к нему. А мой взгляд не отрывался от мужчины, что, выбравшись из экипажа, поправил стоячий воротник распахнутого темно-зеленого пальто с серебряными погонами, из-под которого выглядывал черный китель с белым шнурком, что вел к поясной кобуре.

      Затем поправил шапку из черной мерлушки, с бляхой в виде орла посередине. И наконец уставился на меня жестким, колючим взглядом блестевших в свете покачивающегося фонаря зеленых глаз.

      Высокий. Широкоплечий. Кажется брюнет, если судить по недельной щетине на волевом лице, чью военную выправку не скрыла бы и гражданская одежда.

      Красивым я бы его точно не назвала. А вот мужественным… пожалуй. Но только подумала об этом, как тут же смутилась.

      – Туточки она… – прервал затянувшуюся паузу запыхавшийся голос подоспевшего сторожа. Петр Кузьмич, согнувшись в спине, переводил дыхание. Одна его рука упиралась в колено, а указательный палец второй был направлен в сторону замёрзшего тела. – Не почудилось, стало быть.

      – Почему посторонние? – обратился к старику брюнет, своим зычным, командирским голосом. – Ежели вытаскиваете меня из постели, Петр Кузьмич, то дóлжно организовать охрану места происшествия и следить, дабы барышни мимопроходящие рты не разевали…

      Это он что, обо мне? Похоже, образ взволнованной невинности чересчур уж удался.

      – Дык, Гордей Назарыч, – выпучил на него глаза старик. – Она ж…

      Но договорить не успел. Вышеназванный пристав – а я была уверена, что это он и есть – шагнул ко мне, разметая юфтевыми сапогами снег. Встал так, чтобы скрыть от меня мертвое тело, и склонил голову в поклоне.

      – Пристав Мещанского участка Ермаков Гордей Назарович. С кем имею честь?

      – Софья Алексеевна, – медленно произнесла я, гадая то ли мне ему замерзшую ручку для поцелуя подать, то ли реверанс грациозный изобразить. В конечном итоге отказалась и от первого, и от второго. Благо было на что списать.

      Фамилию тоже решила придержать. На всякий. Не сомневаясь, что этот «всякий случай» клюнет меня в зад в самый неподходящий момент.

      Пристав прищурился, но допытываться не стал. Только медленно покачал головой.

      – Шли