Картины снов и застолий. Готические стихотворения. Яков Есепкин

чудесные балы вспоем,

      Яко дивная ночь премерцает,

      Аониды в безумстве своем

      Любят нас, Геба сех восклицает.

      Славь хотя бы певцов, Одеон,

      Разливай золотую отраву,

      Юн пьяни, коих алчет неон,

      Потакай их веселому нраву.

      И к честному столу ниспадут

      Бледных ангелей смерти лилеи,

      И молчащим букеты дадут —

      Из тенет палой вербной аллеи.

      Тридцать третий фрагмент

      Испоили никейским вином

      Бледных царичей, крысы чумные

      Вновь о хлебах пищат и рядном

      Свиты чресла юдиц ледяные.

      Траур носят шаловы, зане

      Их тоска и веселье снедают,

      К изголовиям льнут хоть во сне

      Гробовом и, беснуясь, рыдают.

      Цветь и мирра со чел истекут,

      Мрамор темный закроет обсиды

      Там, где царей меж брамин влекут

      И успенные реют сильфиды.

      Пятидесятый фрагмент

      Боги, боги, сребрите шелка

      Юных дев, пленниц темного царства

      Привечайте, лазурь высока,

      Хватит небам любви и коварства.

      Яко пиры шумят и гостей

      Не устанут встречать эвмениды,

      Из далеких найдем областей —

      Мглой и вишнями потчуйтесь, Иды.

      Соваянья их будут чернеть,

      О власах разлетятся заколки,

      И начинут во тьме пламенеть

      Мертвых граций незвездные шелки.

      Портреты юдиц в изумрудной слоте у Ирода

      Тринадцатый фрагмент

      Хмель со див упоенных слетит,

      Князь цветов мглу юдоли армою

      Снов овеет и нам посвятит

      Оды к радости с черной каймою.

      Ах, воспомнят ли феи псалмы,

      Строфы горние, пиров барочность,

      Фьезоланскую ночь, это мы,

      Се и кровь, се и неба урочность.

      Будут кельхи юдиц источать

      Яд цветений, хмельную золоту,

      И начинем в альковах кричать,

      Прелия изумрудную слоту.

      Двадцатый фрагмент

      Восточайся, порфировый май,

      К небесем, балуй томных юнеток,

      Их зеленью садов обнимай,

      Прячь им в фижмы серебро монеток.

      Иль явимся урочно как есть,

      Аще нас лишь юдоль и зерцала,

      Яко дале неможно сонесть

      Ветхотечные эти зерцала.

      Ирод-царе, менад весели,

      Нимф цикутой дари благовонной,

      Где по тусклой сирени влекли

      Нас о цвети закатно-червонной.

      Двадцать восьмой фрагмент

      Феи смерти ль о хладных шелках

      Ищут мальчиков белых, кровавых,

      Свечи пиршеств горят в цветниках,

      Ночь нежна ли для одниц картавых.

      Царство Оз юных граций манит

      Бледноогненной тьмою лилейной,

      По меловой остуде ланит

      Воск течет из утвари келейной.

      И забудется Господе сном,

      Цветность млечных