Почти цивилизованный Восток. Карина Демина

Им-то что? Им плевать, кто дела ведет. Главное, чтоб тихо… за тишину и платят. А я… я знаю, кому мамашка сама платила. И продолжу. И всех это устроит. Только я ведь женщина, Грай. Слабая. Найдутся те, кто захочет потеснить. Но тебя не рискнут тронуть. Никто.

      Она потянулась вперед.

      – Останься со мной. Не служить. А по-честному… будем вместе. Станешь получать. И… и человеком сделаешься. Солидным. У мамашки дом имеется. Теперь он мой. Все мое. Я видела бумаги… потом, как устанем, поедем туда. На побережье. И заживем. Хорошо заживем. Как честные люди.

      Ее горячечный шепот заполнял комнату. И Эва… Эве стало стыдно.

      – Хорошо. – Грай руку убрал и поглядел на покойницу. – Сегодня отдашь. Перчатки. Убери тут.

      – Нет, – Кэти покачала головой. – Надо кого позвать… из тех, кто опиум курит… кто там в долгах? Вот они пусть и приберут тело. Завернут в простыни эти. И деньги… Я покажу, где лежат. Им отдашь. Не знаю, сохранится на них проклятие или нет…

      Сохранится.

      Подобные проклятия так просто не снять. Но… разве Эву услышат? Нет. И хорошо, что нет.

      – Пусть забирают. А то и вовсе… утопить.

      Грай нахмурился:

      – Много.

      – Знаю. Самой тошно. Но ничего. За девку больше выручим.

      – Красивая.

      Сомнительного свойства комплимент в данных обстоятельствах.

      – Она? – Кэти фыркнула. – Я лучше была… но погляди, что сделали.

      И провела пальцем по изуродованной щеке.

      – Ничего… тощая она. Слабая. Долго не протянет. Особенно… приедет один тут, который… В общем, два дня у нас. И готовиться надо. Хорошо. Да, пришли заодно из девок кого, пусть наверху попорядкуют. И залу помыть надо, которая для торгов. А то ж благородные господа порядку любят.

      Это она произнесла презрительно скривившись.

      – А порядок поддерживать надо… надо… мы ведь приличное заведение. Да, да…

      Грай хмыкнул и отступил. А Кэти подошла к кровати, на которой лежала покойная. И наклонилась к ней. Близко. Но не настолько близко, чтобы коснуться.

      – Видишь? Я и без тебя справляюсь! И справлюсь! Будь уверена. А ты сдохла! Сдохла-сдохла…

      Кэти хихикнула.

      – Как я ждала… как я… думаешь, я забыла? Все-все? Благодетельница… забыла, как ты меня украла? Из дома, да-да… моего дома… у меня был хороший дом. И своя кровать. А ты украла. Тварь! И продала! Тому уроду… Ничего, я их найду. А ты врала, что меня родители отдали. Что я стала им не нужна. Я верила. Я же была ребенком и верила! Капризная, мол. И обхожуся дорого. Платья мне нужны. Ленты. Вот и отдали. Скольким ты еще это говорила? Тварь!

      Крик ее разбился о стены.

      – А ты… ты продала… велела служить. Стараться. Чтобы не попасть в приют. Лучше бы я… но я верила! Тварь, тварь… какая же… знаешь, что он со мной делал? Хотя… конечно, знаешь. Ты все знаешь. А потом я ему надоела, и меня продали дальше… и дальше… пока я снова не оказалась у тебя. «Белая ласточка».

      – Белая ласточка, – тихо повторила Эва, и Кэти, странное дело, вздрогнула.

      Обернулась.

      – Нет. Никого