Почти цивилизованный Восток. Карина Демина

перехотелось.

      Или нет.

      – Не за что. Итак, все-таки: что на самом деле привело тебя сюда?

      Глава 11. О том, что порой весьма полезно подглядывать

      Время.

      Не то чтобы его раньше у Эвы не было. Наверное, было, но… не так. Не то.

      Раннее пробуждение.

      Умывание.

      И подготовка к завтраку. Теперь все это казалось таким нелепым. Платье для завтрака? Прическа? Сама столовая, в которую следовало спуститься до того, как истает последний удар огромного колокола. Маменька его тихо ненавидела, но отец отказывался убрать.

      Колокол не был реликвией. Просто памятью. О чем?

      Здесь завтрак приносили. Открывалась дверь, и появлялась Кэти с очередным подносом. Она же забирала ведро, а потом, позже, возвращалась за посудой.

      Ножа не давали.

      Как и вилки. И даже ложка была старой, вырезанной из дерева. Эва таких никогда и не видела. Но пользоваться научилась быстро. Мелькнула, конечно, мысль гордо отказаться, потребовать, чтобы перевели ее в лучшие условия, чтобы… но Эва ее отбросила.

      Уж очень нехорошо смотрела Кэти. Так, будто ждала подвоха.

      Дома за столом полагалось беседовать. О чем? О погоде. О книгах еще, но тоже не всяких. О соседях, если осторожно. О том, как украсить дом к… к чему-нибудь.

      Этот же, в котором оказалась Эва, если когда-то и украшали, то очень и очень давно.

      Время тянулось.

      И тянулось.

      Дома, после завтрака, следовала прогулка. Потом – занятия музыкой. Или живописью. Или сначала музыкой, а потом живописью, хотя ни с тем, ни с другим у Эвы особо не ладилось.

      Визиты.

      Или гости.

      Обед.

      Снова прогулка, возможно, что и верховая, но это если не сразу после обеда и найдется с кем. Рукоделие. И те же разговоры. Когда-то они сводили с ума, а теперь Эва все отдала бы, только чтобы услышать хоть кого-то, кроме Кэти.

      – Здесь есть книги? – как-то осмелилась спросить она.

      – Чего? – Кэти сама больше не заговаривала, да и держалась стороной, с недоверием.

      – Книги, – повторила Эва. – Какие-нибудь.

      – На кой?

      – Читать. Или рукоделие.

      – Шить, что ли?

      – Шить. Вышивать. Вязать еще могу. И расписывать. Шкатулки.

      Кэти хмыкнула и ушла, заперев дверь. Холодно… нет, ей принесли нормальный матрас, во всяком случае такой, от которого не пахло плесенью. И одеяло.

      Деревянный гребень.

      Воду для умывания. И для питья тоже. Пожалуй, можно было сказать, что о ней заботились. И не случись Эве… увидеть, она, может, даже поверила бы в эту заботу.

      Она забралась под одеяло и закрыла глаза.

      Ее ищут?

      Или все-таки… Нет, она видела. Берти ее не бросит. Просто… просто она совсем потерялась. Здесь. И во времени тоже. А еще, кажется, в еду что-то постоянно подсыпали, потому что Эва проваливалась в сон.

      Она и сейчас покорно закрыла глаза.

      И привычно отмахнулась от видения, которое манило. Сад. Качели. Тори. Нельзя с ней заговаривать. Если не заговаривать, она не найдет.

      И… из лабиринта зеленого