Шакал. Виктория Падалица

Жуть лютая берет от него. Не по себе от одного только взгляда.

      Хищного.

      Варварского.

      Повелительного.

      Маниакально настойчивого.

      Раздевающего. И расчленяющего одновременно.

      Что угодно в этом взгляде прочесть можно было, кроме непосредственно жалости.

      Жалости там не было ни капли.

      Глава 6

      Спустя час пути нас, унизительно привязав за ноги к одной веревке, вывели в туалет.

      Отвели недалеко от фургона и, угрожая расправой, заставили нас раздеться по пояс, сесть и опорожниться при них.

      Их, проклятых мучителей, было трое всего, считая чернокожего цербера.

      Они шастали вокруг нас, нагло присматривались к каждой.

      Один из них, которые чернокожий цербер, остановился позади меня.

      Краем глаза я заметила, что он стоит близко и пялится не на кого-то из девушек, а прямо на меня.

      Тварь.

      – Ничего у тебя задница.

      Я подумала, что это заявление было адресовано мне. Но нет.

      Один из бандитов сделал издевательский комплимент моей соседке, красивой блондинке с частично сорванными наращёнными ногтями.

      – Я б её выебал. А ты? – добавил он, поглядев на своего напарника.

      – И я. – отозвался второй бандит, который и приказал нам вести себя тихо.

      – Давай.

      Блондинку, не сдерживающую слез, отвязали от общей веревки при помощи искривленного от частого использования ножа, затем схватили за волосы и отвели к переду фургона.

      Там её жестоко изнасиловали.

      Один избивал, другой насиловал. Потому они поменялись местами.

      А нас, остальных пленниц, заставили смотреть на это и не отворачиваться. Под угрозами, что мы станем следующими.

      Вставать и одеваться без разрешения также было нельзя. И нам оставшимся пришлось покориться.

      ***

      Чернокожий цербер сдвинулся с места.

      Я услышала шаги позади себя и подумала, что цербер решил присоединиться к тем двум бандитам.

      Но цербер вальяжно обошел всех пленниц и снова встал передо мной, заслонив ужасающую видимость.

      Переведя взгляд, полный жути, с акта изуверского насилия, на него, у меня волосы на голове зашевелились.

      Цербер слишком интересующе пялился на меня, на моё тело, и от той пугающей мысли меня ощутимо затрясло.

      В этом цербере дури столько, что быка завалит голыми руками, если попросят.

      Страшный он тип. Очень страшный. И внешне так особенно.

      Зверь в человеческом обличье, никаких человеческих качеств в нем не имеется, и от того осознания становится в разы страшнее и безысходнее, когда он так близко.

      Я боялась, что ему взбредёт в голову сделать со мной то же, что те двое делают с несчастной блондинкой.

      Но цербер просто стоял напротив и не моргая смотрел. Взглядом своим чёрным, жестоким, звериным буравил, будто дыру сквозную в грудной клетке проделывал. Будто силой мысли сердце и другие органы из меня вынуть хотел.

      Мне было не по себе, и это мягко сказано.

      И