Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал. Вера Камша

но не сталь и не мориски. В припортовых кварталах вовсю хозяйничали корсары, потроша склады и богатые дома. Высоких воинов в алых плащах, вырезавших на Старой стене большую часть гарнизона, добыча не прельщала. Морские шады свое сделали и свое получили, Алые явились за другим – за тем, что гнездится в Теониевой Цитадели, оскорбляя море, берег и небо. Оно порождает грязь и само есть грязь.

      Серые стены, сухость пеплом забивает горло. Раньше на серый холм было не подняться, сейчас там просто больно, но надо открыть дорогу и спеть…

      Смутная текучая тень возникает на краю колодца рядом с храмом Семи Свечей. Ей тяжело, очень тяжело, ведь она тоже дышит, тоже пьет, тоже испытывает боль, только ненависть сильнее боли, сильнее отвращения, сильней небытия. Скоро серое станет алым, алое канет в синеву, и вернется песня… Она будет петь и помнить о начале и конце, как и раньше, когда на этих берегах было чисто.

      Выше, еще выше, туда, где надрываются от плача колокола. Она должна увидеть все, тогда из дыма и ненависти сплетется напев. Тихим плачем цветов сожженных, колокольчиком прокаженных и нестройным воплем набата в этот город пришла расплата. В город гнойной луны, невиновных и виноватых… Бесконечные крыши внизу. Темные крыши, рыжие мельтешащие огни, запах гари. Он не горек, ей не горек, а вот грязь… Она еще здесь. Чувствует. Видит. Боится. Вот она – кучка людей на стене…

      Стоят, мрачно смотрят вниз. Серые одежды, серые лица, серые мысли. Сколько таких было на этом холме! Они мнили себя всесильными, они судили, велели убивать и убивали сами. Серые всегда жили долго, но эти скоро умрут… Они считают факелы и думают об утреннем штурме и о смерти. Хорошо, что они думают… Глупости трудно мстить, глупость невозможно испугать, глупость умирает, закрыв глаза. Эти умны, как может быть умно серое. Они боятся и надеются, они хотят жить, хотят властвовать, мстить, разносить свою грязь, но прежде всего – жить!

      Пусть хотят. Пусть надеются. Пусть вновь предают, а если не предадут…

      – Солдаты ненадежны, особенно те, кто был на Старой стене. Эти демоны… Те, кто имел с ними дело, напуганы. Они не верят, что можно спастись.

      – Демонов видят многие. Даже там, где их нет…

      – Помоги нам Создатель, сколько же здесь этих порождений Заката?!

      – Брат мой, а вы не пробовали… Орден Истины недаром славится…

      – Я уже сорок раз повторял – ничего не действует. Ни-че-го!

      – Жаль, Аристид и его «львы» далеко. Слава для того и создана, чтобы беречь нас от напастей… От таких напастей.

      – Кто же виноват, что магнус Леонид скончался столь внезапно? Не вы ли?

      – Я?!

      – Вы путаете следствие с причиной, брат. Не отдай конклав «куниц» нашим добрым прихожанам, Леонид бы не стал опасен. И нам не пришлось бы… принимать меры.

      – И все равно это было недальновидно.

      – И не только это. Гоганы явились из Багряных земель… Вдруг это вторжение – ответ на законное желание очистить Святой город от демонопоклонников