Четыре кубика льда. Карина Илларионова

хоть на пару сантиметров дальше от Лили. – Да, да, я всё сделаю! Я… уволюсь, да, сегодня же уволюсь!

      – Ты должен не уволиться, – ласково и немного снисходительно сказала Лили, как будто говорила с маленьким ребеноком. – Ты должен покаяться в своих прегрешениях. Сначала перед Стояновым в том, что воровал и обманывал. Ты должен получить его прощение. И тогда, возможно, твой срок сдвинут. И ты успеешь попросить прощения у других…

      – У каких других? – с отчаянием спросил Марк.

      – Ты должен задать этот вопрос не мне, а своему сердцу. Кого ещё ты предал? Перед кем ещё виноват? Какой твой самый страшный грех?

      – Что?!

      – Ты же не хочешь в ад, правда? – Лили склонила голову набок. – Тогда думай. Кто должен тебя простить?

      Марк почти заскулил и закрыл лицо руками. Против воли он начинал верить в слова сумасшедшей девчонки.

      Ад.

      Грехи.

      Покаяние.

      – Мать, – с трудом сказал он. – Отец. Аня.

      Лили с облегчением выдохнула:

      – Ты молодец, – прошептала она. – А сейчас спи.

      Марк безвольно откинулся на подушку, и в ту же секунду тишину прорезала громкая мелодия будильника.

      Тяжело дыша, Марк вскочил на ноги. Огляделся – Лили рядом не было. Сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках, перед глазами плыли разноцветные круги.

      – Сон, – сказал он себе, содрогаясь от того, как жалко и неуверенно звучал его голос. – Просто сон!

      А если нет?– пронеслось в голове.

      И новый приступ паники сдавил его легкие, мешая сделать вдох.

* * *

      Я увольняюсь.

      Два простых слова, но Марк никак не мог их произнести. Губы не слушались, желудок скрутился в тугой узел, руки тряслись. И сосредоточиться на дороге никак не получалось.

      – Ты что творишь? – прикрикнул Стоянов после того, как Марк в очередной раз слишком резко выжал тормоз. – Забыл, кого везёшь?

      – Извините, – тихо сказал Марк.

      – Что ты там бормочешь? – с ясно слышимым презрением спросил Стоянов.

      – Я сказал, извините, Борис Михайлович, – с трудом разжав зубы, ответил Марк. – Буду внимательней.

      – То-то же! – Стоянов откинулся на спинку сиденья и достал из кармана телефон.

      Марк выдохнул.

      До офиса оставалось не больше пары минут езды, и, если уж начинать разговор об увольнении, нужно было это делать прямо сейчас.

      – Отвлечь хотел, Борис Михайлович, – сказал Марк.

      – Чего тебе? Только зарплату не проси поднять, и так выше рынка плачу.

      – Нет, наоборот…

      – Наоборот? Понизить, что ли? – Стоянов расхохотался. Его полное, красное лицо стало ещё краснее.

      – Уволиться хочу. По собственному, – договорил Марк.

      Стоянов оборвал свой смех.

      – Уволить тебя? Это можно, – спокойно сказал он. – Сам знаешь, за забором очередь на твоё место.

      – Очередь. Ну да, – Марк фыркнул. – Восемьдесят часов в неделю. Давайте, найдите другого дурака, кто будет так пахать.

      – Ты ещё и чем-то недоволен? –