Поход на полночь. Александр Невский. Борис Александрович Алмазов

грех свой перед Господом отвечу, я уж на исповеди каялся… – все так же глядя в стол, прошептал Александр, и подняв глаза на отца спросил: – Что ж, страха греха ради, сим злодеям потакать?! Они же вон младенцев для забавы сатанинской живьем пожгли!

      – Ответишь за грех, ответишь, – сказал князь. – Ответишь. Да не за тот, про который на исповеди каялся. А за то, что никто твоих разбойников не вешал! Выкупили их небось, давно, и опять они грабят!

      – Вот я ужо спрошу… – повторяя отцовскую фразу, прошептал Александр.

      – С кого? – перебил отец. – Ты кому их вешать приказал? А? Кто твой приказ исполнить был должен? Не слышу! Приказал: – «Ты, ты и ты – волоките татей на веревку!» А сам стой – смотри! Что, не нравится? Не хочешь глядеть, как злодеи в петле дрыгаться будут, дерьмом обольются да языки высунут?! Потому она и смерть таковая позорна! Ан вот стой – смотри! Раз повелел – не исполнили! Второй… а третий раз можешь и не приказывать – никто тебя и слушать не станет… Что, сынок, тяжко? А ты думал, только в тереме княжеском на престоле сидеть да брашна медовые пить? Господь с князя поболе спросит, чем с раба! А дружинники – робята бедовые, их вот как в кулаке держать надо! Порой-то и не удержишь, дружину свою верную да хоробрую!

      Ярослав встал, заходил по горнице, едва не задевая стены широкими плечами:

      – Я Торопец воевал. Торопчане напугались – вышли с откупом – ряд рядить и миром дело покончить. И я на том стоял, чтобы миром, а дружина как заорала вся в один голос: «Мы с ними не целоваться сюды пришли!» И брали город приступом! И кровь лили, и злодейства до небес городили! И не остановить дружину-ти! Что ты один поделаешь противу всей дружины?! Князь – он как голый на льду! Отовсюду виден, и неоткуда, акромя Бога, ему помощи ждать! А вот хуже нет для простого люда, когда князь не грозен! От слабого князя – жди беды всем и во всем! Но сам-то князь человек есть! И он завсегда один! Еще в Писании сказано: «Не надейся ни на брата, ни на сродника, ни на сыны человечестия, но лишь на волю Божью!» Так-то вот, сынок!

      – Ладно, не горюй! – сказал отец, ласково запуская пальцы в густые кудри сына. – Эх, головушка ты моя победная! Воевал-то ведь хорошо! И на Омовже побывал, на изрядной сече, и литву погнал! Хорошо! Пора тебе вокняжиться! И мне руки развяжешь. Я в Новгороде оставаться дале не могу. Брат князь Юрий меня во Владимир зовет. Он князь на Руси набольший. И догадываюсь я – станет он стол Киевский мне предлагать!

      И на немой вопрос, что прочитал в глазах сына, объяснил:

      – Конечно, нынешний Киев Новгороду и в подметки не годится. Весь разорен! Сколь уж он раз из рук в руки переходил! Сколь раз его изгоном брали да жгли, от бывшего его величия и следа нет…

      – Так на что ж такую обузу тебе?

      – Э… сынок…. Хоть Киев не в богатстве нынче, да в славе-то прежней. Как лествица княжеская строится? Из владения во владение, из княжества в княжество по правде Ярославовой переходя… Только так и большого стола над всею Русь дождаться можно. В Киевском княжении нынче корысти немного, а без Киева в Великие князья хода нет!

      – А на что оно в Великие князья? – потупясь сказал княжич.

      – Да