Белый снег. Нина Сергеевна Ульянина

свое описал ей как клетку,

      Где жизнь свою будет он с ней доживать.

      Ее передернуло. Как так случилось,

      Что выбор «счастливый» вдруг пал на нее?

      Маман ей твердила, что то Божья милость…

      Она все решила, и слово свое

      Держать нужно. Только пред взором

      Спасителя образ стоит, на мосту,

      Когда удивленный он смотрит с укором.

      Вот так разбивают в осколки мечту.

      Зачем нагрубила? Сама и не знает.

      Обидеть хотела? Себя оправдать?

      А холод и ветер до слез пробирают,

      Но к дому она продолжает шагать.

      Сама же мечтала она быть спасенной,

      Зачем же тогда негодует сейчас.

      А слезы струятся из глаз воспаленных,

      И мир она видит теперь без прикрас.

      Снег слякотью черной темнеет у дома,

      И пусть на порог нет желанья ступать,

      Хоть там ее вещи и люди знакомы.

      Но впредь нужно дальше ей жить продолжать.

      Стучать в дверь не стала – она приоткрыта

      Была этой ночью. Ее ли ждала?

      Ей хлопнула громко. К чему же быть скрытной?

      Она вошла внутрь и замок заперла.

      Чуть слышный щелчок, ключ холодный в ладошке,

      И сердце сжимают стальные тиски.

      Душа заперта. Точно так же по крошке

      Себя собрала. Нужно дальше идти.

      Маман дожидается. Там, у камина,

      В гостиной от люстры в две сотни свечей

      По стенам ползет ее тень исполином.

      Сегодня не будет любезных речей.

      Маман была зла. Ее брови дугою

      Сошлись к переносице – ждите беды.

      Прищуренный взгляд – чуть владеет собою.

      Она, оставляя от юбки следы,

      Измазанной грязью, водой мутной, стылой,

      Подходит к ней ближе и шепчет: «Прошу,

      Давайте оставим. Нет сил мне быть милой.

      Я выйду за графа. Сейчас я спешу».

      Она прошла к выходу. Грустно. Неспешно.

      Услышала как тихо скрипнул диван.

      Она изменилась. Не будет впредь прежней.

      Она так решила. Поймет ли Маман?

      Бал

      26 февраля 1917г

      Прошло Рождество, а за ним и Крещенье.

      Февральские дуют в столице ветра,

      И ряд стройных пар повторяет движенья.

      Готовились к балу девицы с утра.

      Начищен паркет до зеркального блеска,

      Стучат каблучки., тихий смех у окна.

      Но рвется их мир, словно тонкая леска.

      Распутин убит. Чья же это вина?

      Отбыл император, война на границе,

      Озлоблен усталый голодный народ.

      Его не утешит впредь императрица.

      Она о Распутине слезы лишь льет.

      Спокойствия нет ни в шикарных салонах,

      Ни в цехе, ни в поле. Тревожно в груди.

      И больше людей появилось в погонах,

      Грядут перемены. Что ждет впереди?

      Но пары танцуют, шампанское льется

      В фужеры хрустальные, ропот и смех.

      Она в этот вечер одна не смеется.

      Одно в ней желанье – сбежать ото всех.

      Нарядное платье, прическа по моде,

      Перчатки