Гуси-лебеди. Хозяйка Дремучего леса. Ирина Валерьевна Дынина

жизни была, годками, лишь слегка постарше самой Алёнки, работящей, да фигуристой. Парни на молодуху заглядывались и всё ждали, пока она в пору девичества войдет, да заневестится. Тогда уж, можно к родителям зазнобы женихов засылать, да про свадебку сговариваться.

      Только переборчивая Поля на парней деревенских смотреть не желала, всё носом крутила. Не хотела девушка за абы кого идти, а полюбился ей старший сын местного мельника, Василько.

      Василько в ту пору первым женихом считался – красавец широкоплечий, да черноволосый, рукастый и говорливый. К тому ж, родители у парня не абы кто – папаня, тот и вовсе, мельник, а матушка, стряпуха знатная – такие пироги печет, что на весь край дух идет заманчивый. Ни у кого такие пироги не получались, как у тетки Фёклы Онуфриевой.

      Загуляла Полинка с Васильком, задружила. Любовь про меж них пошла великая, да недолго только. Как призналась девка парню в том, что непраздна она, да о свадьбе заикнулась, так Василько вмиг суровым стал и строго-настрого наказал зазнобе про то не болтать никому, а сидеть тихо и помалкивать до поры, до времени.

      Полинка и помалкивала, опасаясь, что парень от неё откажется, да и бросит одну. Куда она потом, с пузом-то? Родители, прознав про блуд позорный, из дома выгонят и придется ей идти неизвестно куда, по дороге побираться, как последней нищенке.

      Но однажды Василько заявился, под вечер приехал, никем не замеченный. Полинку на повозку усадил, да и повез далеко, на отдаленный хутор, где проживала бабка-повитуха Сунея, про которую болтали, что, мол ведьма она, да и служит богам старым, недобрым.

      Полинка беды не почуяла – хорошо ей было, радостно от того, что Василько не забыл про неё, а что до бабки на хутор едут, так, мало ли. Может спрятать решил любый зазнобу свою, гнева родительского убоявшись.

      Но, случилось дело плохое – старуха та, Полинку дурман-травой опоила, да и дитя невинное погубила, из чрева материнского вытравила колдовством недобрым, а когда очнулась девка от сна тяжкого, то любого и след простыл, как и не было его вовсе.

      Полина в плач, в слезы, на бабку с упреками набросилась, а старуха, прогневавшись, сказала страшное.

      – Василько повелел тебе забыть про него. Зачем ты ему теперь, порченная и пустобрюхая? После травок моих заговорённых, никогда уж не родить тебе, так и знай. А, теперь – вон пошла, дрянь распутная. Чтобы больше ко мне никогда приходить не смела!

      Не поверила Полина словам тем лютым, да пешком, как была, измученная и пораненная, в Рябиновку потопала, к широкому двору, на котором мельник с семейством проживал.

      Василько, как её на дороге приметил, так псов с цепи и спустил, а псы те, зверюги страшные, злобные и зубастые. Полинка в тот раз едва спаслась от клыков острых.

      Не в силах совладать с горем своим, пошла она на речку, да в омут глубокий, головой и ухнула. К водяному, Карпу Сазанович попала на суд. У хозяина речного, с мельником, свои счеты имелись, стародавние. Не поделил что-то Карп Сазанович еще с дедом нынешнего мельника, так вражда и зародилась. Потому и определил