Я заберу свою дочь. Александра Багирова

Глаза округляются. Губы мгновенно синеют. – Любовь Павловна все не так поняла…

      Одно неуловимое движение Константина ногой. И врач оказывается на полу.

      – Ты оглох? – наклоняется, берет его за шею, и как нашкодившего котенка протаскивает по кабинету. Прямо к моим ногам. – Или я неясно выразился?

      – Простите меня, Любовь Павловна! – пищит врач. – Константин Владимирович, я не знал, что это ваша… ммм… подопечная… Мы все уладим… ничего не надо оплачивать. Это подарок…

      И на меня с мольбой смотрит.

      – Как давно этим промышляешь? – дает ему подзатыльник.

      – Я нет… вы не так поняли, – мямлит.

      Сейчас Константин мало походит на человека, скорее взбесившийся хищник.

      – Я сейчас тебя подлечу, Терентьев. Так что все мерзкие желания мигом отпадут, – от холодного спокойствия Константина, кожа покрывается инеем.

      – Пожалуйста! Не надо! Простите! Я больше никогда! Бес попутал! – врач складывает руки в молитве.

      Отчетливо слышу, как его зубы отбивают чечетку.

      – А ты пожалел этих женщин? – Константин берет его за руку. Дергает на себя. У врача не получается устоять на ногах.

      Хищник наступает ему на руку. Не сильно. Но Павел Аристархович кричит так, что уши закладывает.

      – У меня дети! Мне надо их кормить! – всхлипывает. – Любовь Павловна, мне сказали, что она это… с радостью… я сам бы никогда…

      От его слов глаза Константин звереет еще сильнее. Внешне он не меняется, но аура давит. Еще немного и он прибьет доктора. Физически ощущаю угрозу.

      – Не надо. Все нормально. Константин, прекратите, – у меня язык заплетается.

      Хищник не реагирует на мои слова. Он поглощен своей жертвой. В потемневших глазах четко читается приговор – казнить.

      – Теперь ты работаешь бесплатно. Лечишь всех, на кого я укажу. Ты под моим контролем, Терентьев, – не говорит, а словно клеймит его. – Одна осечка и… ты попрощаешься с профессией.

      – На что я буду жить? – шмыгает носом.

      – Ты достаточно наворовал. Деньги, которые должна Люба, поступят на счет твоих сыновей. Прикоснешься к баблу, будем говорить иначе.

      – Не прикоснусь! Я все понял, Константин Владимирович. Я вас не разочарую! Любовь Павловна, еще раз простите мое неподобающее поведение, – говорит скороговоркой. Хватает воздух посиневшими губами.

      – Работай, Терентьев, – бросает с отвращением.

      Покидает кабинет. Кивком указывает мне следовать за ним.

      Чуть дальше по коридору стоит женщина, которую мы видели в кабинете врача.

      – Лечение вашего ребенка будет бесплатным, – невозмутимо сообщает ей. И идет дальше.

      – Павел Аристархович нехороший человек. Но зачем так с ним? Можно, ведь было спокойно все обсудить, – говорю, когда мы покидаем клинику.

      – Больше к тебе никто не прикоснется. Ты моя, – его слова, как стальные колья вонзаются в тело.

      Говорит обо мне, как о вещи. Меня передергивает. Ореол таинственности мужчины лишь усиливает страх.

      – Я не ваша. И никогда ей не буду, – отвечаю резко.

      – Поехали, –