Любовь без права на ошибку. Ольга Которова

с усмешкой спросил он, и щеки Кати порозовели. Он поймал ее за рассматриванием.

      – Ничего так, – быстро ответила она ему и обратилась к дочке, мгновенно к ней обернувшись, чтобы спрятать свои пылающие щеки. А Дима только хмыкнул. В отличие от Кати, он все еще продолжал ее рассматривать, как это делала она сама несколькими секундами ранее.

      – Ксю, птенчик, ты поела?

      – Ага, – кивнула дочь.

      – Федора Михайловича слушалась?

      – Ну-у, – дочь пожала плечами и перевела взгляд на Диму, ища поддержки, и тот не подкачал. Он тут же вступился за дочь, отвечая за нее.

      «Кто-то уже подружился», – подумала она, переводя взгляд с дочери на мужчину.

      – Она была просто ангелом, – подмигнул он Ксюше, а девчушка заулыбалась. Улыбка аж до ушей растянулась.

      – Ну да, – усмехнулась Катя. Она знала свою дочь и понимала, что послушания и Ксюша – это несовместимые вещи. Иногда дочка напоминала маленького чертенка, который ни минуты не мог посидеть на месте и ей постоянно что-то нужно. В садике даже уже перестали спрашивать, откуда появились новые царапины на ногах или руках и почему снова разбиты коленки.

      – Мамуль, а ты мне принесла пирожные? – дочь умело перевела тему.

      – Конечно, принесла. Дима, – она обернулась к мужчине, который стоял молча и переглядывался с Ксюшей, – идемте пить чай.

      – С удовольствием, – сказал он и пошел вслед за Катей и Ксюшей, которая ускакала вперед всех.

      Глава 4

      Дима сидел пил чай из большой глиняной кружки, откусывая пирожное. Напротив него сидела Катя и разговаривала о чем-то своем с Федором Михайловичем. Дима не лез в их разговор, он просто молча рассматривал девушку, которая была его спасительницей и до безумия красивой.

      За день, проведенный с Ксюшей и слушая рассказы о ее матери, он думал, что Катя будет выглядеть иначе. Ему представлялась немного полноватая девушка с объемными формами. Ведь, по его мнению, именно так выглядели повара и кондитеры, но Катя была иной: невысокого роста, с густой копной темных, как вороново крыло, волос и огромными глазищами цветом дневного неба. Теперь понятно, от кого Ксюша унаследовала этот цвет глаз. Он пытался смотреть на нее не так пристально, но никак не мог себя пересилить и отвести от нее взгляд. От нее исходила какая-то светлая аура, которая укутывала в теплый кокон, согревая, словно одеяло. Дима даже попытался себя ущипнуть, чтобы прийти в чувства и перестать пялиться на девушку, словно одержимый, но не смог с собой совладать.

      – Вкусные пирожные, правда? – тихо прошептала ему Ксюша, которая сидела рядом с ним.

      – Ага. Безумно вкусные, – сказал он, хотя, если честно, то уже и забыл их вкус, засмотревшись на Катю. А та словно только сейчас его заметила и перевела взгляд на дочь, а потом на Диму.

      – Федор Михайлович, мы уже пойдем, завтра нужно рано вставать, – Катя поднялась со своего места, за ней подскочила и Ксюша, жевавшая пирожное.

      – Я вас провожу, если вы не против, – сказал Дима, тоже поднимаясь. Катя не была против.