Коммуналка: Добрые соседи. Карина Демина

собою странное создание.

      Оно было невысоким, чуть выше края стола.

      И узколицым.

      Глазастым.

      Лысым.

      Свят моргнул. И создание тоже моргнуло. А потом поправило съехавшую на шею косыночку и сказало:

      – А между прочим много масла есть вредно, – и совершенно бесцеремонно забралось на стул, вокруг которого кружились сестры, не способные этот стул поделить между собой. – Особенно по утрам.

      Сестры зашипели рассерженными кошками, но создание это совершенно не смутило.

      Оно протянуло руку и стащило последний из бутербродов.

      – Делиться надо, – сказало оно наставительно. И сестрам тоже. И… пожалуй, не будь здесь Свята, подобная выходка не осталась бы без внимания.

      Но он был.

      И сестры Красновские лишь поджали губы и головами покачали, сделавшись до крайности похожими друг на друга.

      – Розочка, – Калерия же Ивановна руками всплеснула. – Ты опять босиком? И где мама…

      – Спит, – Розочка откусила кусок хлеба, на который масла положили щедро. – Умаялась вчера. И меня опять забрать опоздала.

      Она облизала тонкие пальчики.

      Розочка?

      Это вот… создание?

      Святославу приходилось встречать дивов, но… не таких. Если те, прежние, отличались хрупкостью, то эта вовсе была будто полупрозрачной.

      Больная?

      Не бывает больных дивов. Но… бледная кожа, лишенная и тени румянца, тонкая до того, что просвечивают сосуды, но они тоже бледны, и это вовсе не выглядит уродливым. Как и обритая налысо голова, кажущаяся несоразмерно большою, слишком тяжелою для этой вот шейки. И острые ушки, торчащие в стороны, лишь усугубляют впечатление.

      Пижама, явно доставшаяся от кого-то, чересчур велика, и оттого сквозь широкую горловину видны и тончайшие ключички, и эти вот острые плечи.

      Запястья-веточки.

      И неожиданно крепкие пальчики с перламутровыми коготками.

      – Погоди, деточка, – сказала Калерия Ивановна, наливая огромную миску супа. – Покушай хорошо, горяченького…

      Отказываться Розочка не стала, лишь кивнула и вежливо произнесла:

      – Спасибо.

      – А… что с твоими… волосами? – Калерия Ивановна накрыла макушку ладонью. – Опять?

      – Ага, – Розочка сморщила носик. – Дуры они там. Все.

      – Ужасно, – вздохнули сестры, глядя отчего-то друг на друга, и во взглядах их читалась растерянность, сути которой Свят совершенно не понимал.

      А пение оборвалось.

      И загудела радиоточка, вдруг вспомнив, что трудящийся народ следует приветствовать веселой песней. На кухню же вплыла дама в шелках с лицом, покрытым толстым слоем чего-то бледно-зеленого, изрядно напоминающего болотную слизь. А за дамою показалась массивная фигура оборотня, со сна глядевшегося раздраженным. И Святу подумалось, что становится людно.

      Глава 4

      Хотелось спать.

      И орать.

      Кидаться посудой, чтобы разлеталась она о стены со звоном, а потом еще и по осколкам пройтись,