Французский контрразведчик. Иван Карасёв

задавать вопрос – по какому праву? Хватит ли у них ума, сил и воли чтобы сдвинуть большую страну? Время показало, что необходимых качеств не хватило даже на выполнение первого шага. Беспомощность, бездарность и бессилие – неизбежные симптомы крушения империй и цивилизаций.

      Берлин, 20 августа, десять утра по местному времени. Я стою перед нашим вагоном с выгруженными из поезда восемью чемоданами и сумками впечатляющих габаритов, в руках у меня кошка в переноске. Франсуаза ушла узнавать, как нам ехать дальше. За моей спиной в окне табличка на двух языках «САНКТ-ПЕТЕРБУРГ – БЕРЛИН». По перрону ходит человек-газета с большой вывеской спереди и сзади BILD, кричит с регулярным интервалом “Bild die Zeitung!”, “Bild die Zeitung!” и размахивает первой страницей газеты. Даже не напрягаясь, не собирая в голове все остатки немецкого, я легко перевожу заголовок большой передовой статьи: «Горбачёв мёртв?» Да, всё веселее и веселее, Бог с ним с их любимцем Горби, если так и есть, то сам виноват, но что дальше-то будет? Не придёт ли за первым трупом черёд других, не маячат ли на горизонте горы невинных жертв будущей гражданской войны?

      С другой стороны платформы отправляется немецкий поезд, какая-то элегантно одетая фрау долго машет рукой вслед уходящему вагону, потом поворачивается, смотрит на наш состав, на меня с барахлом и кошкой, на табличку «SANKT-PETERSBURG – BERLIN». В правильной немецкой голове, привыкшей к чёткой и ясной картине мира, всё выстраивается мгновенно – путч, русский поезд, молодой человек со всем своим скарбом и кошкой, первый беженец значит. Что-то от мамы Меркель в немках, видимо, было и тогда, она подходит и молча протягивает мне монету в пять марок. Я отказываюсь, говорю, «найн», «данке», она понимает – гордый, тогда заходит с другой стороны: «фюр ди катце», для кошки, но я твёрдо стою на своём, ещё милостыню мне будут подавать! Отчаявшись поучаствовать в операции по спасению кошки-эмигрантки от голодной смерти, сводная сестра Меркель уходит. Наконец, возвращается Франсуаза: всё улажено, у нас есть свободное время, сдаём вещи в камеру хранения и идём в город, с кошкой, разумеется.

      С кошкой в дороге всегда случались какие-нибудь приключения, да и не удивительно, эти животные не приспособлены к поездкам длиной три тысячи километров да ещё с пересадками. В предыдущий раз она от нас сбежала в Варшаве. Прямо из сидячего вагона, в который мы только загрузились. Ей приспичило, и она освободилась от лишнего груза прямо посреди полузакрытого купе. Я слегка наказал животное, оно, как водится, обиделось и пулей вылетело из купе в коридор, из коридора – в тамбур, из тамбура – на перрон, с перрона – прямо на пути, там оно уселось и стало смотреть – что же делают люди. Может, и само к тому моменту успело сильно перепугаться – ночь, рядом какие-то вонючие железяки и деревяшки. А люди в моём лице опрометью бросились за кошкой – до отправления оставалось минут десять! Не верьте тому, кто говорит, что может догнать кошку! Да будь он хоть олимпийский чемпион по бегу, если это животное не захочет, вы его никогда не догоните, наше