(не) Желанный покровитель. Виктория Волкова

на родственника Павлик. Кидает в меня покрывало, а сам голышом наступает на самого господина Агурского.

      – Мать и бабушка ждали тебя к обеду, – слышу я грозную отповедь. И падаю на кровать в бессильном ужасе.

      Меня-то никто никуда не приглашал. Никто не собирался со мной знакомиться. Звали одного Павлика. Одного!

      12. Она не телка!

      – Быстро собирайся, и поедем, – доносится до меня резкий голос Павкиного опекуна.

      – Только вместе с Аней, – не сдается мой любимый.

      – Тебе совсем мозги от обычной телки запорошило, мальчик? – гневно бросает родственник.

      – Она не телка, – перебивает запальчиво Павлик. – Пожалуйста, воздержись от заявлений, о которых потом пожалеешь.

      – Да ну? – с издевкой усмехается Агурский. И дальше слышится отборный мат. Родственник Павла не стесняется в эпитетах. И все они касаются меня. Стыдобище какое, мамочки дорогие! Хватаюсь за голову. Закрываю уши руками. Они ненавидят меня, эти долбаные аристократы! Даже не зная, ненавидят. Только за происхождение…

      В коридоре раздается шум. Что-то стеклянное падает на пол. А потом слышится удар об стену.

      – Уходи, Глеб, – рычит Павлик. – Сегодня ты перешел все границы.

      – Я-то уйду, – резко бросает Агурский. – Только все твои счета в ближайшее время будут заблокированы. Хватит паразитировать! Иди работать, баклан!

      – Проваливай, или еще врежу, – глухо предупреждает Павел. Где-то вдалеке слышится возня, потом хлопает входная дверь.

      – Аня, помоги мне, – зовет Павлик. И я как ненормальная срываюсь с места. Влетаю в ванную, где мой любимый ищет в аптечке перекись водорода. – Идиот, – бормочет, разглядывая в зеркале разбитые губу и скулу. – Теперь на фотках буду с бланшем.

      – Пройдет, – вздыхаю я безрадостно. И найдя нужный флакончик, прикладываю смоченный в перекиси ватный диск к ссадинам.

      – Хату нужно сменить, – задумчиво роняет Павлик.

      – Может, проще поменять замки? – лепечу еле слышно.

      – Нет. Лучше уехать подальше от этой своры бешеных собак. Насчет бабушки не уверен. Но моя мать и дядька не дадут нам житья. Твоим я тоже не нравлюсь. Давай выберем спокойный тихий городок и уедем? Ты как, Анютка?

      – Согласна, – шепчу я, сдерживаясь из последних сил, и, уткнувшись в грудь любимого, реву как маленькая.

      Крепкая мужская рука решительно ложится мне на затылок.

      – Ну, перестань, малыш, – шепчет Пашка. – Тебе вредно волноваться. Пройдет время, и все утрясется. А пока нам лучше держаться подальше.

      – Твоя родня меня не полюбит никогда, – всхлипываю я и вновь заливаюсь слезами.

      – Они никого не любят. Даже себя, – резко бросает Пашка. – Придурки конченные… Нашла из-за кого плакать.

      – Тогда церемонию придется отменить. Ты же думал, что Глеб выдаст тебе нужную сумму, – вздыхаю я, обнимая торс любимого и прижимаясь к нему всем телом.

      Чувствую, как по позвоночнику пробегают Пашкины пальцы.

      – Да ну, из-за трех человек лишаться