Случайный папа. Наталья Ручей

ее длинные светлые волосы. Как будто по ним бегут маленькие задорные светлячки.

      Успокаивает.

      Заставляет вернуться в реальность. В эту реальность, где я предложил женщине жить в своем доме.

      – Освоилась?

      – Легко, – улыбается. – Ты ведь уже проводил мне экскурсию.

      Сомневаюсь, что на этих экскурсиях мы выбирались из спальни. Но она умная девочка, справилась. В гостиной фоном бубнит телевизор, подушки не раскиданы по полу, а уложены так, как предрекал им дизайнер. На кухне не холодные блюда, оставленные домработницей, а горячие, от которых мгновенно просыпается аппетит.

      Наверное, так и должен выглядеть дом.

      После ужина Марина закидывает посуду в посудомоечную машину. Мне только и остается, что наблюдать за ее уверенными движениями. Закончив, идет ко мне – уже иначе, плавно, даря предвкушение.

      – Я тебя сегодня так и не поздравила, – зарывается пальцами в мои волосы, дразнит губами, распаляет жарким дыханием.

      – Я готов принимать подарки.

      – Да, – смеется, садясь на мои колени, – чувствую, что готов.

      Она открытая для всего – не зажимается, не стесняется. Знает, чего хочет сама. Знает, как нравится мне.

      Наблюдать за тем, как приоткрывается ее рот и из него вырывается бессвязный шепот, когда мы сталкиваемся телами, – вылет из этой реальности хотя бы на время.

      На подоконнике лежат документы и флешка, но сейчас не до них.

      Думать о другой женщине, когда в твои губы так стонут, – не хочу, после, потом. Сейчас мне хочется все забыть, и Марина с этим справляется. Будто чувствует, топит в страсти, отдается, тоже выбросив все мысли из головы.

      Кухня, гостиная с подушками… в какой момент мы оказываемся в комнате, вряд ли соображу.

      Не до этого.

      Ее волосы мягкие, такие мягкие, мне нравится их сжимать в кулаке. И огонь, который бурлит, плещется подо мной, извивается, нравится тоже.

      – Лука… – ее шепот на выдохе.

      – Я здесь, детка.

      На миг в ее взгляде мелькает веселье. Наверное, хочет сказать: «Конечно, здесь. Кто, как не я, это чувствует».

      А потом тоже обо всем забывает. Не до смеха и слов. Только и остается, что чувствовать. Жить, наслаждаться, задыхаться, умирать подо мной… и снова учиться дышать…

      После она засыпает. А я долго пялюсь в потолок с тенями, которые рисуют причудливые фигуры. И почему-то в каждом изгибе теней вижу женский силуэт с животом.

      В который раз прокручиваю разговор с бывшей. Может, она соврала? И тут же отбрасываю эту малодушную мысль. Слишком многое стоит на кону, слишком многое уже рушится.

      Нет, она действительно это сделала.

      И где-то в этом городе, быть может, по тем же улицам, что и я, ходит женщина, которая ждет от меня ребенка.

      Страшная, бедная, возможно, даже недоедает. А я ел шашлык.

      Теперь он колом стоит в горле.

      Какой здесь сон? Иду на кухню, вспомнив, прихватываю по пути ноутбук. Фотографии будущей матери нет, и понятно: донор-то я. Изучаю что есть – двадцать девять, не замужем. Если так рано решила обратиться к врачам и выбрала такой метод, похоже, бывшая