Замуж по контракту. Агата Лав

холодности.

      Я вчера так перепугалась, что чувствую идиотскую благодарность за то, что мне дали поспать одной в кровати. Как же глупо устроена моя психика! Или это мой вечный придурошный оптимизм? Даже в самой скверной ситуации мне надо найти что-то хорошее: мою же блузку только надорвали, а не сорвали полностью. Уже победа. Значит, вечер сложился сносно и можно не отчаиваться. А в Бестужеве так вовсе разглядеть человека, да?

      Нет, он дикарь, и точка. Для него я всего лишь вещь, которая приглянулась и которую он притащил к себе в пещеру.

      – Любишь спать в одежде?

      Влад указывает подбородком на мою блузку. Я закуталась в нее в два слоя и завернулась в одеяло, как в кокон, чтобы не дать Бестужеву даже малейшего повода.

      Он же стоит передо мной в одних джинсах, которые к тому же не застегнуты на две верхние пуговицы. Он явно только из душа, короткие волосы блестят от влаги и кажутся черными, как смола, а через плечо переброшено махровое полотенце. Тоже черное.

      – Люблю просыпаться в одиночестве, – бурчу, отбрасывая одеяло, чтобы спуститься на пол.

      Бестужев подхватывает край и помогает мне выпутаться. Я переборщила с коконом, даже спина вспотела.

      – А еще что любишь? – спрашивает он.

      Он что, ищет точки соприкосновения?

      Я вот не хочу ни с кем соприкасаться, если честно.

      – Еще я люблю свою квартиру…

      – Тесноту? – он подшучивает.

      – Она у меня уютная, а не тесная. Необязательно иметь аэродром вместо спальни, чтобы радоваться жизни.

      – Значит, любишь уют.

      – Да, здесь им, кстати, не пахнет.

      Я киваю в сторону бетонной стенки, которая выглядит так, будто каменная порода проросла прямо из пола. Ну-у-у очень уютно! Хотя и стильно, тут глупо спорить.

      – Хочешь переделать дом? – Бестужев играет расслабленными интонациями, от которых веет мужской непоколебимой самоуверенностью. – Что именно тебе не нравится?

      – Я же уже показала.

      – Стена? – Влад бросает на нее долгий взгляд. – Можно снести к черту, прорубить окно или балкон…

      – Можно поклеить обои, – я предлагаю более мирный вариант. – Розовые, например, в ромбик.

      Он усмехается.

      – Я так понимаю, ты проснулся в хорошем настроении.

      – Да, я выспался.

      Он протягивает мне руку, чтобы помочь встать. Я смотрю на его широченную ладонь и сомневаюсь. Мне не хочется касаться его, особенно когда он так доволен собой.

      Я поднимаюсь самостоятельно, но обойти Влада не получается. Он поворачивает корпус вслед за мной и кладет ладонь, от которой я отказалась, на мое плечо.

      – Чего ты добиваешься, малышка?

      – Я хочу пойти умыться…

      Ему не нравится мой ответ, как не нравится то, что я упрямо отворачиваюсь от него. Ладонь Влада идет выше, он запускает ее под мои волосы, собираясь обхватить за основание шеи, но я выворачиваюсь прочь. Тут же чувствую захват – жесткий, но не болезненный: он контролирует силу и, кажется, запомнил, как легко меня поранить после вчерашнего.

      – Влад! –