Фани – мадемуазель из Удмуртии. Часть вторая. Алла Ромашова

из-под ажурной наколки на голове, отлично понимая, что вот такая, покорная с виду, она чудо как хороша. Лагунов и в самом деле залюбовался. «Au revoir, monsenior Lаgunove», – проговорила девушка сладким голосом. Лагунов в смятении смотрел на очаровательницу. Фани неторопливо выпрямилась, сделала несколько шажков по направлению к выходу и уже хотела было удалиться, когда дверь с грохотом распахнулась и в комнату ввалился управляющий дома. Странная гримаса удивления и испуга застыла на его лице. Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла похожей на оскал.

      – Мадемуазель Дюрбах, господин статский советник… Прощу прощения за вторжение. Там, наверху… – Он умолк и выразительно ткнул пальцем в потолок.

      – Аркадий Иванович, да что с вами? – Гувернантка подбежала к подоконнику, налила из стоящего на нем графина воды в стакан и подала управляющему. – Выпейте скорее!

      – Там… – Аркадий Иванович, стуча зубами о край стакана, опять ткнул пальцем в потолок. – Ангелина Петровна убита. Вся комната кровью забрызгана!

      Фани ахнула.

      Статский советник пулей вылетел из кабинета. Аркадий Иванович помчался за ним.

      Лагунов на бегу спрашивал:

      – В какой комнате проживает Ангелина Петровна?

      – На втором этаже, направо от лестницы первая дверь.

      – Дети в доме?

      – Нет, они на прогулке с няней.

      – Это хорошо. Детей не пускайте, отправьте к ним мадемуазель Дюрбах. Позовите городового и сообщите в полицейское управление. Я пока осмотрю место происшествия.

      Лагунов достал из кобуры пистолет, взвел курок и двинулся по лестнице на второй этаж. Никого.

      Дверь в комнату тетушки была открыта. Яркий солнечный свет освещал каждый уголок жилища старой девы. Алые пятна крови на полу и стене самым возмутительным образом нарушали безупречный порядок и идеальную чистоту комнаты. Тетушка, приятная, немолодая дама, лежала на полу, из ее горла уродливо торчала рукоятка канцелярского ножа.

      Сильвестр Васильевич проверил пульс. Его не было. Вынув из кармана носовой платок и обернув им рукоятку ножа, Лагунов вытащил орудие убийства. Кровь брызнула тонкой струйкой. Сильвестр Васильевич отвернулся. Втянул воздух, принюхался. Поинтересовался у управляющего:

      – А что, любезный, тетушка курила? Хотя нет, – оглядел комнату и сам себе ответил, пока управляющий всхлипывал. – Не она. Так-с, любопытно.

      Внимательно осмотрел стол, книги – везде царил порядок. Только ящик стола выдвинут, а замок сломан.

      – Тетушка хранила ценности?

      Вместо ответа управляющий ломал себе руки и вопрошал: «Что же это делается?»

      – Что же ты, как девица? Отвечай на вопрос! Это важно! – Сильвестр Васильевич встряхнул управляющего. Тот изумленно огляделся вокруг и, наконец, немного успокоился.

      – Вы меня простите, Ваше высокородие, я с детства крови не переношу. Меня как-то ребенком напугали – курицу при мне зарезали, а она из-под топора прямо на меня побежала: из горла кровь хлещет, с головы до ног обрызгала.