Прошедшее время несовершенного вида… и не только. Гриша Брускин

тайны.

      Когда прозвенел звонок к началу второго действия, помощник режиссера прокричал:

      – Буратино, на сцену!

      На что Буратино – молоденькая актриса – сказала:

      – Вечно мной затыкают все дырки. Сейчас выход Чиполлино.

      Режиссер укорил Буратино:

      – Как тебе не стыдно! Чиполлино – старая больная женщина. Ей только что сделали укол.

      Женщина должна оставаться тайной

      Увидев, что Алеся куда-то собирается, Ася Федоровна спросила:

      – Деточка, ты куда?

      – Еду с одноклассниками на пляж.

      – А что, мальчики тоже будут?

      – Да, будут.

      – Деточка, это невозможно, – воскликнула Ася Федоровна. – Ведь на пляже раздеваются! А женщина должна оставаться тайной.

      Сама Ася Федоровна, желая оставаться тайной для своего мужа Глебочки, переодевалась в общем коридоре коммуналки.

      Проклятье

      Первой женой Глебочки была провинциальная певица Люба.

      В расцвете сил Люба заболела и скоропостижно скончалась.

      Перед смертью, в состоянии тяжелой депрессии умирающая совершила ужасный поступок: прокляла мужа и десятилетнюю дочь Юлю.

      Дальнейшие события таковы: Юля, голубоглазая девушка с льняными волосами, возвращалась пешком домой с выпускных экзаменов.

      На улице произошла авария. Столкнулись две машины. Из одной вылетел карбюратор и ударил девушку по ногам. Она упала. Сломала позвоночник и через неделю умерла.

      Глебочка был безутешен.

      Однажды его новая жена, Ася Федоровна, варила косметический крем. На ней был нейлоновый халат. Халат воспламенился. Ася Федоровна сгорела заживо.

      Вдовец с горя сильно запил.

      Вновь женился. Родил сына Сашку.

      Через пару лет Глебочка неожиданно повесился.

      Мамусь?!

      Университетская подруга моей тещи Серафима Моисеевна была инвалидом и жила одиноко, пока не приютила сироту Валентина.

      Благодарный Валентин привязался к Серафиме Моисеевне и называл «мамусей».

      Паренек, бывало, спрашивал:

      – Мамусь?! А, мамусь?! Когда евреев-то начнем бить, тогда, мамусь, и тебя будем бить?

      Птичка моя, как ты вырос!

      Родственница Адуля пользовалась ненормативным русским.

      Домой ее не приглашали, оберегая уши интеллигентного сына Темы. Когда Теме исполнилось десять лет, теща решилась наконец позвать Адулю на праздничный обед.

      Увидев именинника, гостья с порога в восторге закричала:

      – Птичка… твою мать! Как ты вырос! У тебя баба-то уже есть?

      Берем сбербанк

      Художник Володя Янкилевский выбросил на помойку не пригодившийся для ассамбляжа поломанный автомат.

      Его сосед по дому, мой приятель Игорь Козлов, прогуливаясь с собакой, нашел и подобрал его.

      Дома у Игоря в это время жил, уйдя в очередной раз от очередной жены, наш общий друг Миша Мацковский.

      Придя домой и притащив с собой находку, Игорь стал валять дурака:

      – Так, Миш, вот автомат. Берем банк, телеграф,