Анатэма. Леонид Андреев

делать, и я гуляю по миру. (Увлекается все больше.)

      Внезапно шарманка обрывает хрипло-свистящим звуком, который долго еще звенит в ушах, и Анатэма замирает с поднятою рукой.

      (В недоумении.) Она у вас всегда так кончает?

      Шарманщик. Бывает хуже. Прощайте.

      Анатэма (роясь в жилетном кармане). Нет, нет, не уходите так… Вы мне доставили искреннее наслаждение, и я не хочу, чтобы вы удавились. Вот вам мелочь – живите себе.

      Сура (в приятном удивлении). Кто бы мог подумать, глядя на ваше лицо, что вы такой веселый и добрый человек.

      Анатэма (польщенный). О, не смущайте меня, госпожа Лейзер, вашими похвалами. Отчего же не помочь бедному человеку, который может иначе удавиться. Но не Давид ли Лейзер этот почтенный человек, которого я вижу там? (Всматривается туда, где дорога заворачивает вправо.)

      Сура (также вглядываясь). Да, это Давид.

      Все молча ожидают. На пыльной дороге, из-за поворота, показывается Давид Лейзер, медленно идущий. Он высокого роста, костляв, с длинными, седыми кудрями и такою же бородой; на голове высокий, куполообразный черный картуз, в руке посох, которым Давид как бы измеряет дорогу. Смотрит вниз из-под косматых, нависших бровей и так, не поднимая глаз, медленно и серьезно подходит к сидящим и останавливается, опершись обеими руками на посох.

      Сура (вставая, почтительно). Ты где был, Давид?

      Давид (не поднимая глаз). Я был на берегу моря.

      Сура. Что ты там делал, Давид?

      Давид. Я смотрел на волны, Сура, и спрашивал их: откуда пришли они и куда идут? Я думал о жизни, Сура: откуда пришла она и куда она идет?

      Сура. Что же сказали волны, Давид?

      Давид. Они ничего не сказали, Сура… Они приходят и вновь уходят, и человек на берегу моря напрасно ждет ответа от моря.

      Сура. С кем ты разговаривал, Давид?

      Давид. Я говорил с богом, Сура. Я спрашивал его о судьбе Давида Лейзера, старого еврея, который скоро должен умереть.

      Сура (с трепетом). Что же сказал тебе бог?

      Давид молчит, потупив глаза.

      Наш сын Наум также хочет быть с тобою на берегу моря и спрашивать о своей судьбе.

      Давид (поднимая глаза). Разве Наум скоро должен умереть?

      Наум. Да, отец: я уже начал умирать.

      Анатэма. Но позвольте, господа… Зачем говорить о смерти, когда я принес вам жизнь и счастье?

      Давид (поворачивая голову). Разве вы пришли от бога? Сура, кто он, что может говорить так?

      Сура. Я не знаю. Он давно ждет тебя.

      Анатэма (с радостной суетливостью). Ах, господа, да улыбнитесь же вы! Одна только минута внимания, и я заставлю всех смеяться! Внимание, господа! Внимание!

      Все с напряженным вниманием смотрят в рот Анатэме.

      (Вынимая бумагу, торжественно.) Не вы ли Давид Лейзер, сын Абрама Лейзера?

      Давид (испуганно). Ну, я. Но, может быть, есть еще другой Давид Лейзер, я не знаю, – спросите у людей.

      Анатэма (останавливая его жестом). Не было ли у вас брата, Моисея Лейзера, который тридцать пять лет тому назад на итальянском пароходе «Фортуна» бежал в Америку?

      Все. Да, был.

      Давид.