Прощание. Повести и рассказы. Виктория Котэ

о движениях было не нужно, музыка сама подсказывала, как двигаться руке или ноге, импульс плавно тек из плеча в руку, из локтя в кисть и обратно.

      ⠀

      Мое отражение в зеркале было якорем, а комната вокруг меня плыла и менялась. Сначала было кафе на берегу океана в Индии, потом бар на Самуи, и вдруг я оказалась в своей комнате в Джетыгаре.

      ⠀

      Мне здесь 14, я смотрю в зеркало, приклеенное к книжной полке. Эту полку сделал для меня корейский полуотчим. Я вижу свои темно-карие глаза, и они похожи на две черные дыры. Два колодца, через которые я вынырнула.

      ⠀

      Я танцую и чувствую, что там все так же: позади меня кровать, еще шаг – и я ударюсь о нее ногой. На столе разбросаны учебники, а в шкафу – мое любимое мамино платье из голубого велюра.

      ⠀

      За окном – зима.

      За окном – снег и луна. А еще парк и речка, которая давно замерзла. И фонарь, вокруг которого, как мотыльки, вьются крупные снежинки.

      В зале стоит бежевый телефон с диском. Его провода прикручены скотчем к линии и часто отходят. Из-за этого я пропускаю важные звонки и расстраиваюсь.

      И баба жива, и диван тот же, старый, а кресла из моего младенчества: в красный горох, с ободранными кошкой подлокотниками. Пол скрипучий, деревянный, с отколупанной краской в некоторых местах. Мне очень не нравилось его мыть.

      А потом ко мне подошел муж, обнял – и все. Снова я в Алматы, мне 36, и послезавтра опять начнется суетная жизнь. Но почему же мне кажется, что я была там по-настоящему?

      Весна

      В детстве у нас был черно-белый ламповый телевизор «Весна».

      Мама и бабушка привезли его с собой, когда переехали из России.

      Мне нравилось его смотреть. Мне хватало черного и белого на экране.

      Мое воображение дорисовывало остальные нужные оттенки.

      Я подрастала, а телевизор портился. Стал часто пропадать звук в самом интересном месте фильма, или начинала прыгать картинка. Меня это бесило. Мне казалось, я упускаю что-то важное. Где-то бурлит яркая, настоящая жизнь, а я тут стою перед молчаливым теликом с дергающимся экраном и ни хрена не могу сделать.

      Горько было до слез. Я подходила и отчаянно колотила по нему кулаком. Так лампы вставали на свои места. Кино и блеск чьей-то жизни возвращались. Жизнь налаживалась.

      Но телевизор подыхал. И однажды сдох совсем – что-то щелкнуло внутри и экран сузился до маленькой точки.